«Я знал, ??то тебе понравится» — сказал ей Билл, когда они
тронулись в путь, но слово «нравилось» определяло ее чувства только в те
минуты, когда они проезжали северную часть города, проскакивая предместья, где
прижавшиеся друг к другу выглядевшие почти по-деревенски одно— и двухэтажные
дома напомнили ей телешоу «Все дома», а на каждом углу, казалось, располагался
двойник таверны «Маленький глоток». Когда же они выехали на Скайуэй и покинули
пределы города, ей не просто нравилось; она испытывала восторг. Потом они
свернули на черное полотно двухрядного двадцать седьмого шоссе, вытянувшегося
вдоль берега озера до самой границы соседнего штата, и Рози не возражала бы,
чтобы поездка продолжалась вечно. Если бы Билл спросил, нет ли у нее желания
махнуть в Канаду, посмотреть матч «Блу Джинз» в Торонто, Рози просто прижалась
бы шлемом к черной и пахучей коже его куртки, чтобы он почувствовал ее кивок.
Лучше всего было на двадцать седьмом шоссе. В разгар лета
даже в такой утренний час движение на нем станет довольно оживленным, но сейчас
шоссе представляло собой практически пустую черную ленту с желтым стежком,
разделяющим его на две части. Справа от них сквозь зеленые ветки деревьев
проглядывала сказочная голубизна озера, слева приближались и удалялись молочные
фермы, хижины для туристов, сувенирные лавки, только-только открывающиеся перед
началом летнего сезона.
Ей не хотелось разговаривать, она даже не знала, сможет ли
говорить, если Билл о чем-то ее спросит. Он постепенно разгонял «харлей» до тех
пор, пока красная стрелка спидометра не замерла в строго вертикальном
положении, как стрелка компаса, указывающая на север, и от ветра, задувающего
под шлем, у Рози заложило уши. Поездка напомнила ей сны с полетами, которые
видела в детстве, — сны, где в восторге бесстрашно парила над полями,
скалистыми горами, крышами и трубами, а волосы ее флагом развевались за спиной.
После таких снов она просыпалась, дрожа, мокрая от пота, испуганная и
одновременно счастливая; точно такие же ощущения испытывала Рози и сейчас.
Поворачивая голову влево, она видела собственную тень, бежавшую рядом, как и в
тех снах, но теперь чуть впереди находилась еще одна тень, и это усиливало ее
радость. Если когда-либо в жизни она чувствовала себя такой счастливой, как
сейчас, тот момент выветрился из ее памяти. Весь мир вокруг казался идеальным и
совершенным, а она сама — идеальной и совершенной частью этого мира.
Рози ощущала незначительные колебания температуры — чуть
холоднее становилось, когда они мчались через затененные участки или спускались
в ложбины, теплело, когда снова выныривали на солнце. При скорости шестьдесят
миль в час запахи казались концентрированными и мимолетными, словно кто-то
стрелял из духового ружья пахучими капсулами: коровы, навоз, сено, земля,
свежескошенная трава, смола, когда они выехали на ремонтируемый участок дороги,
маслянистый голубой выхлоп, когда догнали натужно гудящий на подъеме фермерский
грузовик. Дворняга в кузове положила морду на передние лапы и посмотрела на них
без всякого интереса. Билл, приняв влево на прямом участке дороги, обогнал
грузовик, и сидевший за рулем фермер помахал рукой, приветствуя Рози. Она
рассмотрела лапки морщин в уголках его глаз, покрасневшую, облупившуюся кожу на
крыльях носа, в солнечных лучах мелькнул отблеск обручального кольца.
Осторожно, как канатоходец, выполняющий свой номер без страховочной сетки, она
высвободила одну руку и помахала фермеру. Тот улыбнулся ей, его грузовик отстал
и вскоре скрылся из виду.
После того, как они удалились от города на десять или
пятнадцать миль, Билл протянул руку, указывая на блестящий силуэт в небе.
Спустя несколько секунд она расслышала уверенный рокот лопастей пропеллера, а
еще через мгновение увидела двоих мужчин в прозрачной кабине. Вертолет с гулом
промчался у них над головами, и Рози заметила, как пассажир наклонился и
прокричал что-то на ухо пилоту.
«Я все вижу, — сказала она про себя и затем задумалась,
почему это кажется ей таким удивительным. Собственно, вряд ли видела что-то,
чего не разглядела бы из окна автомобиля. — Вижу, вижу, — думала она. — Вижу,
потому что смотрю не через стекло, которое превращает все в простой пейзаж.
Сейчас это мир, а не пейзаж, и я — его неотъемлемая часть. Я мчусь через этот
мир, как в снах далекого детства, но теперь я не одна».
Между ног у нее ровно гудел двигатель мотоцикла. Нельзя
сказать, чтобы ощущение возбуждало ее, но все же дрожь, передающаяся от мотора,
напоминала о том, что там находится и для чего оно предназначено. Если она не
смотрела по сторонам, ее взгляд упирался в основание шеи Билла, поросшее
темными волосками, и ей хотелось узнать, каково будет дотронуться до них
пальцами, разгладить, как перья на спинке птицы.
Через час после того, как они покинули город, вокруг не
осталось и следов человеческой деятельности. Билл сбросил скорость до второй, а
когда впереди вырос щит с надписью «ЗОНА ОТДЫХА „ШОРЛЕНД“ — ВЪЕЗД ТОЛЬКО ПО
РАЗРЕШЕНИЮ», переключился на первую и свернул на усыпанную гравием узкую
дорогу.
— Держись! — предупредил он. Теперь, когда в ее шлеме не
бушевал ураган, Рози четко слышала его голос. — Ухабы.
На дороге действительно оказалось множество ухабов, но
«харлей» легко преодолевал их, смягчая и превращая в не стоящие внимания кочки.
Через пять минут они остановились на маленькой грязной парковке. За ней
располагалось несколько столиков для пикников и сложенных из камня мангалов для
шашлыков, разбросанных на просторной тенистой поляне с ковром зеленой густой травы
и на пологой узкой каменистой полоске берега, не заслуживающей того, чтобы ее
назвали пляжем. На каменистый берег одна за другой неторопливо накатывали
небольшие волны. Дальше озеро простиралось до самого горизонта; его
воображаемая линия, призванная разграничивать небо и воду терялась в
голубоватой дымке. Зона отдыха «Шорленд» оказалась абсолютно пустынной,
насколько она могла судить, кроме них, никого поблизости не было, и, когда Билл
заглушил двигатель, от тишины у нее перехватило дыхание. Лишь бездумно кружащие
над волнами чайки оглашали берег своими пронзительными раздосадованными
криками. Где-то вдали на западе раздавался звук мотора, настолько слабый, что
нельзя было различить, работает ли это грузовик или трактор. И все.
Носком ботинка он подвинул плоский крупный камень поближе к
мотоциклу, затем опустил упор так, чтобы камень оказался под ним. Перекинув
ногу через мотоцикл, Билл с улыбкой повернулся к ней, но когда увидел ее лицо,
улыбка исчезла, уступив место озабоченности.
— Рози? Тебе плохо?
Она удивленно посмотрела на него.
— Нет. С чего ты взял?
— У тебя какой-то странный вид…
«Готова поклясться, — подумала она. — Готова поклясться».
— Я в порядке, — заверила она Билла. — Просто мне не
верится, что все это происходит на самом деле, вот и все. Думаю, каким образом
здесь очутилась. — Она напряженно засмеялась.
