Ее руки поспешно расстегнули платье, и вскоре ее обнаженное тело окутала мягкая прохладная шелковая ткань.
Полы халата тянулись по ковру, рукава безобразно свисали до колен. На ее маленькой хрупкой фигурке это одеяние выглядело нелепо и совсем не соблазнительно. Она порылась в сундуке и обнаружила там черный шелковый кушак, который могла не менее трех раз обмотать вокруг своей талии. Подвязавшись им, она закатала рукава до локтей. Халат оказался настолько велик, что она просто потерялась в нем. Однако хлопковая ткань казалась легкой, как воздух, по сравнению с ее тяжелым бархатным нарядом. Она пригладила волосы, прежде чем прошествовать с воинственным видом к выходу из шатра.
– Я выгляжу весьма глупо. Пообещайте не смеяться надо мной.
Он продолжал смотреть на костер, разгоравшийся на другом берегу озера.
– Но смех – такая редкость в этом мире.
– Ну и что? У меня нет желания стать его причиной. – Она подошла к нему. – Уверена, выгляжу не так, как вы ожидали. Но это ваше желание, не мое, я ведь предупреждала, что совсем непривлекательна.
– Это вы так считаете. – Он посмотрел ей в глаза, затем перевел взгляд на ее задрапированную в белую ткань фигуру. Его губы чуть дрогнули. – Вы и в самом деле выглядите немного… ошеломляюще. – И добавил серьезнее: – Но вы не правы. Это именно то, что я ожидал.
– В самом деле? – Она с сомнением нахмурилась. Ну как она может даже надеяться когда-нибудь понять этого человека, если он меняется ежеминутно. Прошлый раз он хотел видеть ее раздетой, а сейчас, кажется, он желает, чтобы она закуталась от подбородка до кончиков пальцев. Она пожала плечами. – Но вы правы, так намного удобнее.
– Я рад, что вы со мной согласны. – Уголки его губ дрогнули. – Терпеть не могу быть неправым.
– Вы бы этого никогда не допустили, как и любой другой мужчина. Мой отец… Он нахмурился.
– Кажется, мне уже изрядно поднадоели эти постоянные сравнения с вашим отцом.
Конечно, она могла понять его возмущение.
– Простите, – сказала она с искренним раскаянием. – Я знала не слишком много мужчин и, возможно, несправедлива. Понимаю, вы вряд ли захотите оказаться с моим отцом вместе, ведь он не очень приятный человек.
Гален невольно улыбнулся, но затем его губы сжались в одну прямую твердую линию.
– Да, совсем неприятный. – Он протянул руку и ласково коснулся ее волос. – Но вы больше не должны тревожиться из-за него.
Она пожала плечами.
– Неразумно тратить время на беспокойство о ситуации, которую я не в состоянии изменить. Лучше отбросить все плохое и радоваться тому хорошему, что есть в жизни.
– Гораздо разумнее. – Его пальцы скользнули по ее волосам и коснулись темных кругов под глазами. – Я задал сегодня жесткий темп, выехав из Динара. Видимо, день оказался слишком тяжелым для вас?
Кожу чуть покалывало там, где коснулись его пальцы. Волнение, граничащее с паникой, то, которое она испытала предыдущей ночью, и сейчас обрушилось на нее. Она едва удержалась, чтобы не отшатнуться от него.
– Нет, я бы не позволила себе так раскиснуть. Просто я плохо спала прошлой ночью. – Тесс тут же спохватилась, досадуя на себя за вырвавшееся признание. – Я имею в виду…
– Я знаю, что вы имеете в виду. Я тоже плохо спал. – Гален развернул ее и мягко подтолкнул к шатру. – Вот почему я так торопил сегодня коней. Я хотел, чтобы мы до предела устали, а затем как следует выспались сегодня ночью. Спокойной ночи, килен.
– Вы не войдете?
– Чуть позже. Ложитесь спокойно спать. Она хотела было поспорить, но он повернулся к ней спиной, и в этом жесте чувствовалось такое непонятное ей внутреннее напряжение, что она промолчала. Все же по какой-то причине она еще медлила, не желая оставлять его одного.
– В какое время мы завтра отправляемся?
– На рассвете.
– И как долог наш путь до Заландана?
– Около пяти дней.
– А мы…
– В постель. Тесс, живо!
Едва сдерживаемая неистовая страсть, прозвучавшая в его голосе, заставила ее чуть ли не бегом броситься к шатру.
– Да, конечно, сейчас. – Она почти вбежала внутрь и, заставив себя двигаться медленнее, подошла к приготовленному ложу. В конце концов, бежать не от кого, Гален не собирался ее преследовать.
Она откинула тонкое покрывало и в следующую секунду погрузилась в груду подушек на низком широком диване. “Все-таки варварство – не так уж плохо…” – подумала она, зарываясь в шелковые подушки. Этот диван намного удобнее, чем кровать в гостинице…
* * *
Извивающиеся кольцами волосы Тесс сверкали темно-рыжим пламенем на фоне бежевых подушек. Халат распахнулся, обнажив хрупкое плечо, мягкая, бархатная кожа которого светилась ярче шелка.
Гален не сводил с нее глаз. Она чуть повернулась, и прелестная ножка показалась из складок халата. Не роскошное, пышное бедро, с хорошо развитыми мускулами, а…
Изысканность, утонченность. Стоя и глядя на нее, он чувствовал болезненное напряжение в паху. Он намеренно дал ей свободную одежду, чтобы не видеть обнаженной, как прошлой ночью, но эта задрапированность оказалась еще более соблазнительной и возбуждающей. Может, он просто вернулся домой, в Седикхан, почувствовал полную и безбрежную, как эти пески, свободу? Не могла же эта полуженщина-полуребенок вызвать такое смятение во всем его существе. На родной земле в нем всегда закипают необузданные страсти и безумные желания. Воспоминания о последних похождениях еще слишком свежи, чтобы не обращать на них внимания. Но эти желания никогда прежде не оказывались столь неистовыми, а потребность обладать женщиной – столь сильной.
Он может контролировать свои чувства. Он должен. Но почему? Она всего лишь женщина, как и любая другая. Нет, не любая. У нее мужское понятие о чести. Она заключила сделку и готова выполнять ее условия. Он мог положить ладонь на мягкие колечки волос, окружающие ее лоно, и погладить, как он гладил Селика. Он мог нажимать на тот тайный бугорок, пока она не застонет от наслаждения; он мог поставить ее на колени и заставить…
Заставить. Слово мгновенно остудило его. Только настоящий варвар может принудить женщину силой…
Он быстро разделся, задул свечу в медном подсвечнике, висящем на опоре шатра, и осторожно растянулся на подушках возле Тесс, стараясь не дотрагиваться до нее. Тяжесть в паху перешла в боль. Он лежал спиной к ней с бешено бьющимся сердцем.
Он сможет контролировать свои чувства. Он не грубый дикарь, чтобы заставлять…
Движение в подушках, запах лаванды и женщины достиг его ноздрей, и он попытался дышать не так глубоко, чтобы хоть как-то избавиться от его возбуждающего действия.
Затем он почувствовал прикосновение руки на своих волосах.
