Ее охватила дрожь, она новыми глазами оглядела комнату. Теперь, когда она узнала, какие оргии, разврат и насилие творились здесь, ей стало казаться, что каждая стена пропиталась зловещим духом жестокости и источала тлетворный запах. В этой башне Гален узнал достаточно боли и разочарований, которых с лихвой хватило бы, чтобы уничтожить более слабого человека. Вместо этого он смог себя изменить, закалился, стал справедливее и сильнее. Да, это место отточило его дух. Тесс села и сбросила с себя плащ.
– С меня достаточно пребывания в этой комнате. – Она встала, подобрала свое платье и шагнула в круг из лежащей на полу нижней юбки. – Она больше меня не интересует. Я хочу назад, во дворец.
– Прямо сейчас? – Гален взглянул на нее. – Я думал, мы подождем рассвета. Она покачала головой.
– Я не хочу спать. – Она опустилась в огромное кресло и натянула башмаки. – Это нехорошее место.
Он присел на корточки и слегка улыбнулся.
– Уверен, что смогу удержать твой интерес, если ты согласишься остаться до рассвета. Она повеселела.
– Конечно, сможешь. Я нахожу, что мне пришлись по душе эти игры, а ты весьма искусен в них, не так ли?
– Я стараюсь доставить тебе удовольствие, – его голос зазвучал глухо, когда взгляд упал на ее обнаженную грудь, – пока сам получаю наслаждение.
– Что ж, мы можем продолжить, вернувшись во дворец. – Она встала, взяла его одежду и протянула ему. – Я уверена, там гораздо удобнее, и Александр будет счастлив вернуться домой в свой птичник.
– Ах да, наш замечательный путешественник Александр. – Он улыбнулся. – Мы не должны забывать о нем.
– И вовсе он не замечательный. – Тесс скорчила гримаску. – Он все делает плохо. – Она пожала плечами. – Но он выучится со временем. У меня в запасе три года.
Он застыл на полпути, надевая сапог.
– Ты определила себе конечное время?
– Конечно. Я очень полюбила Виану, и если я смогу выучить Александра, то буду посылать ей записки после того, как покину Седикхан.
– В самом деле. – Гален с внезапной злостью натянул сапоги и встал. – Так ты уже планируешь свой отъезд? Должен напомнить, тебе предстоит определенная задача, которая должна быть выполнена прежде, чем ты покинешь Заландан.
– Ребенок? – Она подошла к окну и остановилась, чтобы поднять клетку. – Это не заставит себя ждать, раз мы положили этому такое хорошее начало. Я молодая и крепкая, и, если Бог того пожелает, буду носить ребенка уже к осени. – Она взглянула на него. – Если я не смогу пользоваться башней, то нам следует найти другое место, откуда можно будет выпускать Александра. Ты знаешь такое место?
– Возможно, – пробормотал он, вставая и направляясь к двери. – Я подумаю об этом.
Он рассердился, поняла она с удивлением. Даже с этого расстояния она могла почувствовать исходившее от него напряжение и недовольство.
– Тебе не надо беспокоиться и сопровождать меня. Только скажи мне где… Он обернулся к ней.
– Слушай меня, – произнес он медленно, – с этой минуты я всегда буду за тобой, возле тебя, или внутри тебя. Когда ты вернешься во дворец, это будет происходить в моих покоях и в моей постели. Отныне ты не будешь путешествовать одна или в сопровождении любого другого мужчины. Пусть у меня есть только три года, но они будут полностью мои.
Прежде чем она смогла ответить, он распахнул дверь, и в следующую минуту она услышала, как загрохотали его сапоги по камням лестницы.
Тесс поколебалась, растерянно глядя ему вслед. Александр заворковал в клетке, и она с отсутствующим видом взглянула на него.
– Тихо. Мы едем домой.
Она пожала плечами и начала вслед за ним спускаться по спиральной каменной лестнице.
Непредсказуемая смена настроений Галена могла сбить с толку кого угодно, но в эту ночь произошло так много хорошего, помимо того удовольствия, которое он подарил ей. Она начала понимать, какие страдания бередят его душу и что это за битва, которую он непрестанно ведет сам с собой.
Нет, она ничуть не жалела, что приехала в эту башню.
8
Шум голосов, внезапная прохлада. Тесс протестующе заворочалась, почувствовав, что Гален отодвинулся от нее и сел на диване.
– Все хорошо. Спи.
Тесс открыла глаза и увидела Сайда. Молодой человек стоял рядом и изо всех сил старался не смотреть на нее.
– Что случилось?
– Сайд говорит, что Калим хочет меня видеть, – сказал Гален, опуская ноги на пол.
Тесс взглянула в решетчатое окно. Едва рассветало, и первые, чуть розовеющие полоски зари проникали в комнату, рассеивая предутреннюю мглу.
Они вернулись во дворец уже далеко за полночь и не спали почти всю ночь.
– Прямо сейчас?
– Калим говорит, это важно. Она приподнялась на локте.
– Где он?
– За дверью. Не беспокойся, я не позволю ему входить в твоем присутствии. Я сам выйду к нему.
Она удивленно взглянула на него.
– Почему? Может быть, мне и не нравится этот человек, но я не собираюсь прятать от него лицо, когда он появляется передо мной.
Его взгляд скользнул по выпуклостям ее обнаженной груди, очертаниям живота, ног, прикрытых тонким шелковым покрывалом.
– Не твое лицо я пытаюсь укрыть. Думаю, ты должна чувствовать себя… уязвимой.
– Ты имеешь в виду униженной? – Она покачала головой. – Ты не понимаешь. Никому это не дано. Ни тебе, и уж, конечно, не Калиму, я всего лишь выполняю условия сделки, и в этом нет бесчестия. – Она взмахнула рукой. – Скажи ему. Сайд, пусть войдет.
– Благодарю, что указала мне на мою ошибку, – мрачно сказал Гален.
Он кивнул Сайду и снова лег, завернувшись в простыню, затем натянул шелковое покрывало ей до подбородка.
– Надеюсь, ты не возражаешь, если я не допущу, чтобы ты появилась полуодетая перед другим мужчиной. Что поделаешь, если у меня очень сильно развито примитивное чувство собственности.
На лице ее отразилось изумление.
– Я не возражаю, но не понимаю. Это совсем неразумно…
– Извините, что обеспокоил вас, маджирон. – Калим направился к ним через покои. – Но на холмы был совершен набег. Из лагеря Эль-Сабар прибыл посланник.
– Эль-Сабар! – Гален даже сел на диване. – Кто это был?
– Они не уверены. – Калим колебался. – Возможно, Тамир.
– Так далеко на юге? – Гален покачал головой. – Он никогда прежде не нападал на наши поселения.
Калим пожал плечами.
– Предводитель походит по описанию на него. Он взял женщин и самых лучших коней вместе с золотом, при отборе лошадей он был особенно разборчив. Вы ведь знаете, какую страсть питает Тамир к ним.
