— Но ему не два, а восемь, — сердито сказал Филип. — И за эти годы характер его не улучшился. Кстати, он бегает тут с утра пораньше вовсе не потому, что его решили выпустить погулять. Просто последнее время у него появилась привычка сшибать копытом конюха, когда тот приходит в стоило дать ему корм. — Глаза Филипа метали молнии. — А ты ездишь на нем без седла!
— Но он любит меня, — с вызовом заявила Дори. — Всегда любил. Может, у него и несносный характер, но я знаю, как им управлять. — Она посмотрела прямо в глаза шейху. — Он напоминает мне тебя.
— Маленькая негодница, — тихо произнес он. Филип осекся и протянул Дори руку, помогая спешиться. — Ни одна женщина еще не сравнивала меня с жеребцом. Тем более с таким необузданным.
— Он напоминает мне тебя лишь иногда, — с невинным видом произнесла Дори. — Все остальное время Эдип вполне переносим.
Руки Филипа сжали талию девушки.
— Ты стала слишком нахальной за эти годы, Дори. Раньше ты не осмелилась бы меня оскорбить.
— Не стоило церемониться с тобой и раньше. Может, тогда ты не был бы таким высокомерным.
— Я никогда не был высокомерным. Просто я всегда прав. — Он похлопал Эдипа по холке, и конь отбежал от изгороди. — Как, например, сейчас.
— Если Эдип стал неуправляемым, зачем ты держишь его здесь?
Филип взял ее под локоть и повел прочь из загона.
— Наверное, это моя прихоть, — признался он. — Не стану отрицать, я действительно чувствую, что мы с ним чем-то похожи друг на друга. Но ты держись-ка от него подальше.
— Но я вполне в состоянии с ним справиться! — упрямо сказала она. — Я понимаю его!
— Так же, как меня. Не обольщайся. Мы оба способны на поступки, которых ты от нас не ожидаешь.
— Не верю…
— Пандора! Если я еще раз увижу тебя рядом с Эдипом, я тут же уберу его отсюда.
— Ты не сделаешь этого! После стольких лет! Его место здесь.
— Вот посмотришь! — ответил Филип. — Если я не могу отправить отсюда тебя, то ничто не помешает мне избавиться от Эдипа.
— Ты правда сделаешь это?
— Попробуй — узнаешь!
Дори, насупившись, отвела взгляд.
— Ты ведь знаешь, что я не стану рисковать.
— Мудрая женщина. Хорошо бы ты была такой же предусмотрительной, когда речь идет о твоем благе.
— Это совсем другое дело.
— И тебе не хочется об этом говорить, — закончил за нее Филип. — Хорошо, моя маленькая устрица, залезай обратно в свою раковину. Мы закроем пока эту тему. — Они молча подошли к конюшне. — Не просто вскочить на лошадь без седла. Я вижу, ты не растеряла своих навыков, прыгая по сцене и распевая песенки.
— Я каталась верхом каждое утро, — ответила Дори. — Концерты ведь только по вечерам. И еще я заочно обучалась в колледже. Я сказала себе: лучше потерпеть, чем остаться необразованной. Утро в конюшне было моей наградой за эти чертовы часы учебы. Постепенно я привыкла к этому расписанию, и все пошло, как по маслу.
— То, чего тебе хотелось, — это лошади?
— Так было всегда. Ты ведь знаешь. Я всегда мечтала работать с лошадьми.
— Значит, свет софитов оставил тебя равнодушной? — Филип пристально посмотрел на нее. Дори покачала головой:
— Мне никогда не нравилось выступать. Но я научилась мириться с этим, чтобы не голодать.
— Ты голодала?
— Конечно. Мне же было пятнадцать лет. Без опыта работы, с четырьмя фунтами и несколькими пенсами в кошельке. Денег хватило недели на две после побега от Абернати.
— А потом?
— Я справилась, — уклончиво ответила Дори. — Тебе ни к чему слышать все эти ужасные истории.
— Ни к чему? — угрюмо переспросил Филип. — Но ведь с тобой могло случиться все, что угодно!
— Мне повезло. Я приобрела немало друзей. Это ведь очень важно. Куда легче жить с пустым желудком, чем с пустой душой.
У Филипа вдруг перехватило горло.
— Я рад, что у тебя есть друзья. Ты собираешься вернуться к ним?
Дори стало вдруг больно. Филип задал этот вопрос таким тоном, словно это не имеет к нему никакого отношения.
— Надеюсь, что нет, — ответила она. — Надеюсь, что останусь с тобой в Седихане и проведу здесь остаток дней. — Она лукаво улыбнулась. — Надеюсь уговорить тебя создать национальную сборную по выездке и завоевать «золото»!
— Я могу позвонить кому надо, замолвить за тебя словечко. Но я не изменю решения, принятого вчера ночью.
— Я тоже, — тихо сказала Дори. — Замкнутый круг.
— Это ненадолго. — Улыбка Филипа вдруг показалась Дори почти зловещей. — Я намереваюсь сделать твое пребывание здесь таким, что ты будешь рада сбежать.
— Посмотрим, — ответила она дерзко.
— Я уезжаю по делам. Только приму душ и переоденусь.
— Можно мне поехать с тобой, Филип?
— Нет, — твердо отрезал шейх. — Нельзя. Единственное, что тебе можно, это вернуться в свои апартаменты, красить там ногти или валяться в бассейне, как и подобает наложнице.
Похоже, Филип не шутил, давая понять, что собирается обращаться с нею, как с наемной любовницей.
— Ладно. Я найду, чем заняться.
— Этого-то я и боюсь. Но что бы это ни было, будь любезна освободиться к обеду. Я жду сегодня гостей и хочу, чтобы ты была хозяйкой вечера. — Голос его звучал почти злобно. — Моим гостям приятно будет отобедать в обществе рок-звезды. Наверное, тебе лучше надеть свой оранжевый парик.
— Что ж, может быть, и надену. А что, мы ожидаем какую-нибудь важную персону, на которую я должна произвести впечатление?
— Все зависит от того, кого ты считаешь важной персоной. — Филип выдержал эффектную паузу. — Я пригласил отобедать старого доброго доктора Мадхена.
Дори застыла.
— Моего отца?
— Я подумал, что вам двоим надо бы встретиться после стольких лет разлуки. — Филип натянуто улыбнулся. — Ты не согласна?
— Да-да, конечно. Ты правильно сделал, что пригласил его.
Это должно было рано или поздно случиться. Надо быть готовой к тому, что Филип попытается использовать.любое слабое место в ее обороне.
Филип вдруг взял Дори за руку.
— Это ведь причинит тебе боль, Дори, — тихо произнес он. — Мне не хотелось бы этого. Сдайся. Скажи, что уедешь из Седихана, и я отменю этот дурацкий обед.
— Снова бежать от самой себя? Последний раз я попыталась это сделать в пятнадцать лет. Тогда ты был не очень доволен. Так что же изменилось сейчас?
