– Я тоже знаю, что над обязательной программой тебе еще надо поработать, – сказал он сухо. – Ты вечно торопишься, и это отражается на оценках. Единственный выход – отыграться на произвольной программе, а ты не сможешь этого сделать, если не будешь совершенно раскованна. – Энтони встал, засунув руки в карманы дубленки. – Ты прошла долгий путь, чтобы попасть в Калгари, Дани, и я не позволю тебе сломаться, когда до цели остались считанные дни.
– Я не сломаюсь, – горячо запротестовала она, – но я не собираюсь сидеть сложа руки. Я должна работать!
– Ты будешь работать. – Лицо Энтони застыло словно маска. – Но ты не должна переутомляться, запомни это, Дани. – Прежде чем она смогла запротестовать, он повернулся и пошел прочь.
– Черт! – Она сделала глубокий вздох, сжав руки в кулаки. – Он не понимает, Бо. До совершенства так далеко. Я не могу сейчас расслабляться.
– Мне кажется, Энтони прав, – сказал Бо задумчиво. – Он всегда прав, когда дело касается фигурного катания. Я видел, что в последнее время все идет наперекосяк, но не мог понять, в чем дело. Возможно, стоит перекроить график тренировок на следующие недели.
– Нет! – В звонком голосе Дани звучали нотки отчаяния. Она должна работать, чтобы забыть о взвинченном состоянии, в котором она пребывала после той ночи с Энтони! Она разжала кулаки и сказала как можно более убедительно:
– Он ошибается, Бо. Ты же знаешь, что я превращусь в комок нервов, если не смогу занять себя работой. Давай оставим все как планировали.
– Посмотрим, милая. – Бо был явно встревожен. – Энтони, кажется, уже все решил за нас. – Он пожал плечами. – Ну ладно, будем волноваться об этом завтра. Сейчас я лучше отведу тебя к Марте на массаж, иначе ты сегодня вечером не сможешь и шагу сделать.
Дани почувствовала, что напряжение уходит, как это всегда бывало в присутствии Бо.
– Будем волноваться завтра? – поддразнила она. – И кто из нас теперь похож на Скарлетт О'Хара?
– Я же говорил тебе, что восхищаюсь этой леди, – заметил Бо с ленивой усмешкой. – В «Унесенных ветром» у меня мало любимых персонажей. Эшли Уилкс, на мой взгляд, настоящая размазня, а Ретт Батлер – подлипала и ловкач. Не такой уж богатый выбор для мужественной и бунтующей личности вроде меня. – Он взял ее под локоть и легонько подтолкнул к двери. – Ты в любое время можешь рассчитывать на мой бездонный запас южной галантности, Дани. Только попроси, и я за ужином принесу за тебя все надлежащие извинения. Тебе не нужны эмоциональные срывы после того физического истязания, которое пришлось вынести сегодня.
– Не будет никаких эмоциональных срывов, – твердо сказала Дани, непроизвольно расправляя плечи. – Никаких!
* * *
Дани так и провела весь вечер – расправив плечи и сжав зубы, в отчаянной попытке вести себя как зрелая и сдержанная женщина и ничем не показать разрывающую душу боль. Она не имела права ненавидеть Энтони за то внимание, которое он оказывал Луизе, и за их близость, которая проглядывала в каждом их слове и движении. Дани сама сделала выбор, и она достаточно сильна, чтобы подавить обиду и негодование. Она умрет, но не покажет Энтони, как ей плохо!
За едой она оживленно болтала с соседями по столу, а с ее губ не сходила ослепительная улыбка. Эта веселость была в немалой степени подкреплена несколькими бокалами вина за столом и еще парой в гостиной после ужина, хотя Дани едва ли замечала, что именно и сколько пьет. Она думала только о том, как ослепительно выглядит Луиза в сапфирового цвета платье с глубоким декольте.
Бо чуть не подавился своим имбирным пивом, когда увидел ее в этом наряде. Восхищение Энтони не было столь явным, да и почему оно должно таким быть, думала Дани в отчаянии. Он уже привык ко всем прелестям Луизы как в одежде, так и без нее. Через несколько часов в своей спальне он снимет с Луизы это платье с той приобретенной с опытом ловкостью, которую он так недавно демонстрировал и ей.
Эта мысль пронзила ее как стрела, и внезапно Дани поняла, что больше не выдержит. Она пробормотала извинение, добавив что-то о необходимости лечь пораньше спать, а потом выбежала из комнаты, провожаемая удивленным возгласом Луизы. О Боже, неужели она себя выдала? Конечно, нет. Она прекрасно контролировала себя почти до самого конца ужина.
Оказавшись в холле, Дани вдруг почувствовала сильное головокружение. О нет, неужели она пьяна? Этого только не хватало, чтобы окончательно испортить вечер. Дани попыталась вспомнить, сколько выпила, но могла думать только о сапфировом шифоне и серо-зеленых глазах. Было ясно: в таком состоянии она не сможет подняться по лестнице.
Дани медленно двинулась вперед. Она обнаружила, что если аккуратно переставлять ноги, то стены кружатся перед глазами не так сильно. Открыв дверь в библиотеку, она прислонилась к ее гладкой деревянной поверхности и вздохнула с облегчением. Через несколько минут она доберется до огромного кожаного кресла в центре комнаты, которое приветливо манило ее, и посидит там, пока ей не станет лучше. Что она за дура, обругала себя Дани. Она никогда раньше не пила больше пары бокалов вина, даже на вечеринках, и почему-то именно сегодня решила наверстать упущенное. Ей еще повезло, что она не опозорилась перед всеми за столом. Так бы оно и случилось, если бы она не была столь напряжена: алкоголь подействовал, только когда она позволила себе расслабиться.
Дани добралась до кресла, радуясь, что это оказалось не так сложно, как она думала. Она погрузилась в его мягкие глубины, ощущая легкий запах кожи и слушая потрескивание поленьев в камине. Как уютно в этой полутемной комнате, рассеянно подумала она. Для полного счастья ей не хватало только, чтобы яркие узоры нового ковра Энтони перестали двоиться в глазах.
Энтони. Она не должна думать ни об Энтони, ни о сапфировых платьях. Она просто на мгновение закроет глаза, и вскоре все опять будет четким и ясным, она не сомневалась. Все, что ей надо сделать, это закрыть глаза…
– Дани.
Это был голос Энтони, и она напряженно замерла, но через мгновение обмякла, так как догадалась, что это всего лишь плод ее воображения. Энтони никак не может быть в библиотеке. Он сейчас с Луизой, помогает ей снять ее соблазнительный наряд. Кроме того, голос Энтони обычно суровый и резкий, а вовсе не нежный и мягкий, как сейчас.
– Дани, проснись.
Она и не спит, неужели это не видно? Ну, возможно, что и не видно. Она почему-то забыла открыть глаза. Когда же через несколько секунд Дани попыталась разлепить веки, ей показалось, что они налились свинцом. Но усилие стоило того. Около кресла на коленях действительно стоял Энтони. Он был без смокинга, с развязанным галстуком, а расстегнутая белая рубашка открывала сильную загорелую грудь. Его волосы казались темным шелком, а глаза излучали нежность.
– Тебя здесь не должно быть, – прошептала Дани, глядя на него огромными темными глазами.
– Разве? – Его губы слегка дрогнули. – И где же я должен находиться в столь поздний час?
