– Тогда меня это очень ранило, как вообще часто ранит правда. – Дани села на стул напротив сидящей на диване Марты. – Но заставило задуматься, – сказала она. – На прошлой неделе я о многом успела подумать. И, возможно, чуть-чуть повзрослела. – Она печально улыбнулась. – Раньше я полагала, что была вполне зрелой и мудрой. – Дани усмехнулась. – Я была даже самодовольной. – Она поднял а руку, остановив попытавшуюся протестовать Марту. – Даже слишком самодовольной. И столь эгоистична, что не принимала ничьих точек зрения, кроме своей собственной. Я принимала ваши с Бо заботу и поддержку как нечто должное. Возмущалась, что меня считают Галатеей, но, возможно, мне действительно был нужен Пигмалион. На самом деле я не была личностью.
– А сейчас ты ею стала? – немного насмешливо спросила Марта.
Дани отрицательно покачала головой.
– Нет. Дай мне еще двадцать или тридцать лет, и тогда я, возможно, смогу ответить утвердительно.
– Если ты хочешь, чтобы у тебя были эти двадцать или тридцать лет, то следует с осторожностью относиться к таким одиноким прогулкам по городу, – сухо сказала Марта. – Твоя безопасность – часть нашей работы, а ты не даешь нам выполнять ее.
– Ерунда. Бо – мой тренер, ты – моя массажистка. Никто из вас не отвечает за мою безопасность.
– Да что ты? – Марта скептически подняла бровь. – А тебе никогда не приходило в голову, что массажисту вовсе не обязательно следовать по пятам за своей подопечной? Когда Энтони нанимал меня, его прежде всего привлекал тот факт, что я являюсь офицером безопасности Женской вспомогательной службы сухопутных войск США, а уж потом мои умения в области физиотерапии. Он ясно дал понять, что моя главная обязанность – быть не массажистом, а телохранителем.
– Господи, открытия сыплются на меня как из рога изобилия! Как, интересно, мне должно было прийти это в голову? – Дани изумленно смотрела на Марту. – Да, зная Энтони, так и должно быть. Он большой любитель воздвигать защитные сооружения.
– Пойми – подобные сооружения построены вокруг тебя потому, что Энтони искренне обеспокоен твоей безопасностью, – убежденно проговорила Марта. – Ты всегда на глазах у публики, к тому же твой опекун очень богатый человек. Такое сочетание может оказаться довольно опасным для совсем молодой девушки. Энтони хотел быть уверенным, что и без него ты в такой же безопасности, как если бы он был рядом.
– Почему ты не говорила мне об этом раньше?
– Не было необходимости, – хладнокровно ответила Марта. – Зачем тебе думать о чем-то, что могло бы и не произойти? Слава Богу, ничего и не случилось. К счастью, мне пришлось быть только твоим массажистом. И твоей подругой, надеюсь.
– О, конечно, – с признательностью в голосе ответила Дани, пожимая ее сильную руку. – Прежде всего – моей подругой, Марта. – Дани попыталась сдержать слезы. – Я была счастлива последние шесть лет гораздо больше, чем выпадает порой другим людям.
Марта взволнованно переплела пальцы.
– Давай постараемся, чтобы так все и оставалось. Мы четверо – отличная команда. – Она потянулась к телефону на низеньком столике, стоящем возле ее кровати. – Бо сейчас у себя в номере в Олимпийской деревне. Надо сообщить ему, что ты жива и здорова. Он звонил уже несколько раз. Думаю, он волнуется за тебя.
«Четверо», – подумала Дани. Несколько секунд она чувствовала острую боль. Но только несколько секунд, не дольше. «Уже не четверо. С этого момента их осталось только трое». Она подняла подбородок и улыбнулась решительно и лучезарно. – Да уж, лучше позвонить. Мы же не хотим, чтобы наш Бо переживал и нервничал. Это испортит его имидж невозмутимого человека.
Дани сидела и отрешенно наблюдала, как Марта набирает номер и что-то говорит в трубку. Она хорошо поработала утром, и обязательные фигуры ей удались лучше, чем вчера. Она прекрасно выступит. Все, что надо делать, – продолжать жить день за днем, мгновение за мгновением. Энтони и ее любовь дали ей силу, и она может вынести все, даже жизнь без него.
– Дани!
Она посмотрела на Марту, которая прикрыла трубку рукой. Ее лицо выражало крайнюю озабоченность, которая заставила Дани внутренне напрячься.
– Бо велел сказать тебе, что ему звонил Энтони из Солт-Лейк-Сити. Это было примерно часа три назад. В Калгари он прилетит в пять тридцать.
Дани взглянула на часы.
– Уже почти половина седьмого, – спокойно сказала она. «Как странно: у меня такой ровный голос, хотя сердце готово вырваться из груди», – она не могла до конца понять, рада или нет приезду Энтони.
Дани встала.
– Надо бы привести себя в порядок, – сказала она и быстро направилась к двери ванной. – Иначе Энтони подумает, что я – плод его воспаленного воображения. Ветер на склонах просто разорвал меня на куски. – Дани чувствовала, что говорит слишком быстро. Поэтому она попыталась безмятежно улыбнуться. – Скажи мне, когда он…
В дверь постучали настойчиво и решительно.
– Не думаю, что мне придется звать тебя, – сказала Марта. – Так стучит только Энтони. И я намереваюсь удалиться, а ты сама откроешь дверь. Мне кажется, я здесь лишняя. – Она прошла в спальню, по пути легонько подтолкнув Дани к входной двери. – Давай, детка. Элиза Дулиттл тоже частично ссорилась с профессором Хиггинсом. Все может оказаться гораздо проще, чем ты думаешь.
Марта оказалась права. На какое-то мгновение Дани действительно почувствовала себя простой цветочницей Элизой Дулиттл до ее встречи с профессором Хиггинсом, а этого нельзя было допускать. Поэтому Дани решительным шагом подошла к двери и открыла ее.
Энтони выглядел гораздо хуже, чем обычно. Он казался похудевшим и бледным в темном деловом костюме и узком пальто. Лицо было желтого цвета, вместо привычного бронзового. Дани почувствовала, что ее броня дала трещину. «Неужели он был так болен?» – с тревогой подумала она.
Но, во всяком случае, в его поведении не было и намека на слабость или болезнь. В серо-зеленых глазах сверкали искры, и энергия переполняла его.
– Привет, Дани! – невозмутимо произнес он, входя в номер и закрывая за собой дверь. – Вижу, ты благополучно добралась до гостиницы. С твоей стороны было не слишком красиво заставлять Бо и Марту волноваться и исчезать, не предупредив их о своей любви к прогулкам без сопровождения.
– Но ничего же не произошло, – обиженно воскликнула Дани. Энтони какие-то секунды не смотрел на нее, оглядывая комнату, и Дани успела прийти в себя. – Ты прав, – спокойно сказала она. – В следующий раз я скажу им, куда собираюсь пойти. – Она повернулась и остановилась на середине комнаты. – Присаживайся. Ты скверно выглядишь, Энтони. По-моему, тебе было бы лучше еще какое-то время побыть в больнице.
– Я вышел оттуда три дня назад, – ответил Энтони нетерпеливо. Он снял свое угольно-серое пальто и бросил его на диван. Дани почувствовала смутную тревогу. Энтони определенно не похож на себя: не было и намека на его обычную холодность, напротив, становилось очевидным, что его охватывает гнев. – Я пытался разобраться со своими делами, надеясь покончить с ними, чтобы успеть сюда к твоей короткой программе.
