– Ну и что из этого? – Катерина сонно посмотрела на него. – Меня совершенно не волнует, что обо мне станут говорить.
– Но меня волнует. Пора идти.
Она поморщилась, села, затем выбралась из постели и начала одеваться.
– Ты знаешь, что я все еще сержусь на тебя из-за всей этой истории?
– Конечно, знаю.
– И что я попытаюсь переменить все на свой лад?
– Разумеется, попытаешься.
Катерина отбросила волосы назад и заколола их сапфировым гребнем.
– Почему ты не хочешь согласиться с тем, что я права? Бьянка и Лион поладят друг с другом. У них появятся общие интересы, дети и знакомые. Нет ничего важнее на свете, чем семейная жизнь. И для Лиона это лучший из всех возможных вариантов. – Она надела бархатную накидку поверх платья. – Мы оба с тобой прекрасно понимаем, что ты упрямишься назло, только чтобы досадить мне.
– Правда?
Катерина прошла к двери.
– Не вставай у меня на пути, Лоренцо. – Она обернулась. – Чему ты улыбаешься?
– Мне доставляет удовольствие смотреть на столь очаровательную синьору, особенно прекрасную в гневе. Собираешься ли ты снова нанести мне визит этой ночью?
Ее взгляд остановился на его лице.
– Ты просишь меня об этом?
– Нет.
– Тогда не приду. – Она воинственно посмотрела на него.
Он молчал.
– Может, и приду, – сказала она, – если решу, что это мне нужно. – И она захлопнула дверь.
* * *
Лоренцо тотчас закрыл глаза, стараясь вернуть последнее видение. Сильная, деятельная Катерина. И более беззащитная и слабая, чем ей хотелось бы быть.
Но ему не следует думать о ней.
Он старался не думать о Катерине, когда ее не было рядом, потому что внутреннее напряжение становилось невыносимым. Лоренцо открыл глаза и задумчиво посмотрел на пламя свечи. Он уже не мог заснуть, но у него не было желания снова отправляться за Данте в ад.
Он скинул покрывало и встал с постели. Одевшись, Лоренцо тихонько вышел из комнаты и отправился прогуляться по дворцу. Часа через два он, усталый, вернулся к себе и мгновенно уснул.
Он сдержал данное самому себе обещание не думать о Катерине.
* * *
– Санчия.
Она с легким вскриком приподнялась с постели и тревожно оглядела комнату.
– О боже, это всего лишь я. Не думал, что так испугаю тебя.
Голос Лиона.
Его мощная фигура вырисовывалась в перламутровом утреннем свете, который просачивался сквозь балконную дверь.
Минутное облегчение прошло, и она вновь насторожилась.
– Что ты делаешь здесь?
– Собираюсь ехать во Флоренцию. Я только хотел убедиться, что тебе здесь хорошо.
Голос его звучал нерешительно, он не делал попыток приблизиться к ней, и Санчия немного успокоилась.
– Я вернусь через неделю. Лоренцо позаботится о тебе, пока меня не будет, и проследит, чтобы у тебя все было.
– Мне не нужно никого, кто бы заботился обо мне, и будь уверен, что я использую всякую возможность, чтобы к твоему возвращению меня здесь не оказалось. – Она натянула покрывало до подбородка. В ее голосе звучала враждебность:
– С какой стати мне будет здесь хорошо? Ты поместил меня в этом хорошеньком домике, обитом гобеленами и украшенном старинным серебром. Ты приставил ко мне служанку, чтобы она выполняла мои поручения. А платой за все это будет то, что я встану на колени и позволю тебе войти в меня, как Джованни делал это с моей матерью. Какой счастливой я должна быть при этом!
– Мысль о том, как ты стоишь на коленях, принесла бы мне большое удовлетворение, – грубо заметил Лион.
– А я не хочу вставать на колени. Иди домой к бедной женщине, которую ты называешь своей женой. Она будет рада выполнить каждое твое желание.
Он усмехнулся:
– У нас с Бьянкой совсем другие отношения, не такие, как между тобой и мной. И не будем говорить о ней.
– Почему же нет? Она очень добрая и милая. Как тебе не стыдно было так унизить ее, привезя меня сюда?
– У меня не было другого выхода.
– У тебя есть другой выход. Позволь мне уйти. Неужели ты думаешь, я не понимаю, каким образом мужчины вашего семейства использовали этот домик? Я не невинное дитя, как твоя Бьянка. Я поняла, что имел в виду Лоренцо. Твой отец держал здесь своих любовниц, и теперь ты хочешь сделать то же самое. Но я не твоя любовница и не буду…
– Замолчи. – Он вдруг встал на колени у ее кровати. – Прекрати, прошу тебя. – Он схватил ее за плечи, и тяжелое тепло его ладоней вызвало в ней ответную дрожь. – Ты не моя любовница. Ты моя… – Он замолчал.
– Кто? Твоя рабыня?
– Боже, не знаю, – прошептал он. – Я ничего не знаю. Но мне просто необходимо, чтобы ты была рядом. Думаю, что я не смог бы тебя оставить в Генуе, даже если бы ты не грозилась убежать. – Его руки еще крепче сжали ее нежные плечи. – Позволь мне взглянуть на тебя. Господи! Кажется, прошла вечность с тех пор, как я любовался тобой!
У нее перехватило дыхание, и теплая волна прошла по телу.
– Нет.
– Да. – Он сорвал с нее покрывало и отшвырнул его прочь. – Ты помнишь, в конюшне, когда я вошел в тебя и…
– Я ударю тебя. – Она чувствовала, как ее груди словно тяжелеют под его взглядом, а соски набухли и начали вздрагивать. Нет, она не должна поддаваться этому чувству. Быть добровольной рабой страсти гораздо хуже, чем просто принадлежать своему господину по праву собственности. – Оставь меня, Лион.
– Сейчас. – Его голова медленно склонилась к ее груди. – Посмотри, как они созрели. Они словно бутоны. Они жаждут прикосновения. – Его губы коснулись ее левой груди, и он медленно втянул сосок, а затем чуть-чуть сжал его.
Она коротко вскрикнула, рванулась, но ее удержали руки, лежащие на плечах.
Его губы двинулись к правой груди, проделывая с ней то же самое. Его голова двигалась, его губы ласкали ее.
– Моя.
– Нет.
Он прижался лицом к ее груди и страстно прошептал:
– Да. – Его рука двинулась по ее телу и скользнула меж бедер точно так же, как тогда, на конюшне. – Навсегда.
Санчия закрыла глаза, знакомый жар начал разливаться по телу. Его твердая теплая рука вошла в нее, начала поглаживать, тереть – медленно, настойчиво.
– Не делай этого. Я не хочу. – И добавила, запинаясь:
– Ты… унижаешь меня.
