– Ложись.
Девушка вытянулась на холодных плитах и закрыла глаза.
Кровь в потире.
Она почувствовала жар тела Дюпре, когда тот улегся и обнял ее.
Крики детей. Крики монахинь.
Рука Дюпре сжала ее грудь.
– Открой глаза. Я хочу видеть, как ты смотришь на меня, гражданка Справедливость.
Жюльетта послушно открыла глаза. Дюпре склонился над ней – кошачья физиономия была всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Он улыбался.
– У тебя блестят глаза. Ты плачешь, маленькая граж…?
Жюльетта впилась зубами в его горло. Ее рот снова наполнился медным привкусом, но теперь она была рада этому.
Дюпре пронзительно заорал. Он замотал головой, пытаясь стряхнуть Жюльетту со своей шеи, но она двигалась вместе с ним, все глубже впиваясь в его горло зубами.
– Сука! – сыпал проклятия Дюпре. – Животное! – Он попытался приподнять девушку, но ее руки яростно сжались вокруг него.
По плечу Дюпре стекала кровь. Жюльетта свирепо трясла головой, разрывая его плоть. А когда Дюпре задохнулся от боли, она оттолкнула его, вскочила на ноги и схватила со ступеньки шпагу. Дюпре открыл рот, пытаясь закричать, но шпага плашмя ударила его по виску. Он повалился набок и потерял сознание.
Какая жалость! Она ведь хотела проткнуть мерзавца острием шпаги, но времени не было.
Жюльетта выбежала за дверь, ведущую в опустевший южный двор. Помчалась по булыжникам к воротам, через огород и вверх по холму на кладбище.
Катрин должна быть в склепе, в отчаянии думала Жюльетта.
Должно быть, Катрин добралась туда, иначе ее привели бы вместе с остальными на этот судебный фарс.
Дверь склепа была открыта.
Катрин всегда боялась темноты, но дверь все же следовало закрыть, подумала Жюльетта.
– Нечего лежать просто так, сука! – Звук плоти, шлепающей о плоть. – Шевелись!
Жюльетта приросла к месту. Она едва различала тяжелую фигуру мужчины, ритмично двигавшегося между белых бедер женщины.
Катрин. Этой женщиной должна быть Катрин.
– Нет!
Жюльетта вскрикнула, мужчина вздрогнул и ошеломленно оглянулся.
– Что? Кто?..
На этот раз Жюльетта не повторила прежней ошибки. Шпага острием опустилась на шею мужчины. Он тут же свалился, накрыв тело Катрин непристойным подобием одеяла.
Жюльетта бросилась сталкивать тяжелое тело с Катрин.
– Мразь! Негодяй! – Она упала на колени, обхватила неподвижное тело подруги и стала баюкать ее. Сердце девушки разрывалось от жалости. – Боже милостивый, все они просто падаль! Тебе больно?
Катрин содрогнулась.
– Глупый вопрос. Конечно, больно. – Жюльетта пригладила волосы Катрин, отводя их от лица. – Но теперь ты в безопасности. Я здесь.
– Грязь! – прошептала Катрин. – Ты права. Грязь… Я вся в ней.
– Нет, не ты. Они! – яростно заявила Жюльетта. Она натянула платье Катрин на ее колени и помогла подруге сесть. – У нас нет времени. Скоро нас станут искать. Надо уходить отсюда.
– Слишком поздно.
Жюльетта покачала головой.
– Нет, не поздно. Мы не позволим им одолеть нас. Я не дам им убить тебя.
– Грязь. Я ведь никогда больше не буду чистой, да?
– Ш-ш-ш! – Жюльетта прижала к себе Катрин, взяла шпагу и поднялась. – Ты можешь встать? Катрин тупо смотрела на подругу. Жюльетта схватила ее за руку и подняла на ноги.
– Хочешь, чтобы они схватили меня? Хочешь, чтобы со мной сделали то же, что и с тобой? Катрин медленно покачала головой.
– Тогда идем со мной и делай как я скажу. – Жюльетта не стала дожидаться ответа и потащила спотыкающуюся Катрин прочь из склепа. – Надо спешить, иначе они… – Жюльетта остановилась, устремив взгляд на аббатство. – Боже милостивый, они подожгли его!
Пламя еще не совсем охватило аббатство. В окнах часовни трепетали, вытягиваясь, отдельные языки… Ну а чего еще можно было от них ждать? Они все осквернили. Возможно, Дюпре подумает, что ее убили так же, как остальных, или что она сгорела в пламени. Тогда он не станет обыскивать окрестности. Жюльетта повернула назад и потащила Катрин через ворота кладбища.
– Мы обогнем дорогу и попытаемся пробраться к лесу. А после их ухода пойдем пешком в Париж.
– Они поют.
– В городе легче спрятаться, чем в деревне, где все на виду, и… – Боже правый, они действительно пели. Мятежные звуки «Марсельезы» придавали какую-то зловещую красоту творившемуся внизу разрушению. Жюльетта знала, что, даже дожив до старости, она не забудет, как стояла на этом холме и слушала этих убийц, распевающих песни свободы и революции.
– Грязь, – пробормотала Катрин, лихорадочно вытирая подол платья.
– Ш-ш-ш! Мы слишком близко. – Жюльетта потащила подругу вперед через огород, огибая стену аббатства, по направлению к лесу.
– Постой тихо еще немножко, и мы…
– Подождите. Вы идете не в ту сторону.
При звуке глубокого мужского голоса Жюльетта круто повернулась и оказалась лицом к лицу с мужчиной, стоявшим в тени монастырской стены. Всего один, с облегчением сообразила Жюльетта. Она крепче сжала руку Катрин и занесла шпагу.
– Шаг вперед – и я проткну твое сердце.
– Я не собираюсь набрасываться на вас. – Мужчина помедлил. – Вы гражданка Справедливость, которую Дюпре заставил присутствовать на суде. У вас его шпага?
– Да.
– Вы убили его?
– Нет. Вам нас не остановить. Я не позволю…
– Я и не пытаюсь вас останавливать. – Голос мужчины звучал хрипло от усталости. – Я всего лишь пытаюсь сказать вам, что вы идете не туда. Дюпре поставил часовых. Они поймают вас, окажись вы на расстоянии брошенного камня от этой дороги.
Жюльетта подозрительно смотрела на него.
– Я вам не верю. С какой это стати вам говорить мне правду, если вы были во дворе с этими… – Она искала подходящее слово, но в ее словаре не нашлось подходящего, способного передать всю эту гнусность. – И почему вы здесь? Устали глумиться, насиловать и убивать невинных?
– Я никого не убил. Я не… – Он замолчал. – Я пришел во двор перед тем, как Дюпре увел вас с трибунала. Меня послали сюда быть свидетелем… Я не знал, что все произойдет именно так…
Жюльетта недоверчиво смотрела на него.
– Я же говорю вам, что ничего не знал, – властно произнес мужчина. – Я не испытываю любви ни к вам, аристократам, ни к церкви, но я не убиваю беззащитных.
– Убийство. – Катрин с трудом выдавливала слова. – Они… убили их?
