– А как же жирондисты?
– В монастыре вы должны были слышать о них.
– С какой стати мне интересоваться вашей идиотской политикой? Расскажите.
– Законодательное собрание управляется депутатами, принадлежащими к различным политическим клубам. В нем, по сути, три основные партии. Жирондисты – умеренные республиканцы, поначалу они были самыми влиятельными. Они хотят сохранить и конституцию, и монархию, чтобы легче было перейти к идеальной республике. Якобинцы – ярые республиканцы, они одолеют жирондистов и не остановятся ни перед чем, впрочем, как и другие партии.
– А что такое Парижская коммуна?
– Она сыграла свою роль в революции. Большинство в ней – кордельеры. Они контролируют Национальную гвардию и, стало быть, Париж и требуют самых суровых мер против врагов революции. – Франсуа криво усмехнулся. – Они опираются на парижское простонародье. Угроза мечом для них более убедительна, чем пламенные речи ораторов.
– Дюпре – кордельер? Франсуа кивнул.
– Жан Поль Марат руководит Парижской коммуной, а Дюпре – его агент.
– А к какой партии принадлежит ваш великий Дантон?
– Он глава кордельеров. – Молодой человек поспешно продолжал:
– Но он не относится к радикалам. Он верит только в то, что будет лучше для революции.
– А зверское убийство женщин – это прекрасно для революции? – Жюльетта отмахнулась от протестов Франсуа. – Я могу обратиться за защитой к жирондистам?
– Они горячие патриоты, много говорят, да вот делают мало.
– Очевидно, мне нечего рассчитывать ни на одну из ваших правящих партий. Они и друг друга передавят. Нам с Катрин придется самим защищать себя. – Жюльетта нахмурилась. – Вы должны устроить так, чтобы никто нас здесь не обнаружил. И постараться найти для нас возможность как можно скорее покинуть Париж.
– Да что вы! И зачем же мне все это делать? Вам посчастливилось, что я вообще счел возможным вмешаться.
– Я не считаю, что мне посчастливилось. – Жюльетта сжала руки. – Кто-то должен заплатить за страдания тех женщин. Вы должны заплатить.
– Почему?
– Потому что вы были в аббатстве. Вы видели это зверство. – Девушка мрачно усмехнулась. – Есть и еще причина, по которой вам надо помочь нам! Сегодня я убила негодяя, изнасиловавшего Катрин. Думаете, ваша коммуна спокойно отнесется к тому, что вы помогли убийце одного из ее членов?
Франсуа развернулся на каблуках и зашагал к двери.
Жюльетта бросила ему вслед:
– Поговорите с этим стариком, Робером. Не помешает, если вы пригрозите ему.
– У меня нет привычки запугивать стариков.
– По-моему, вы привыкли запугивать всех, кто встает на вашем пути.
Франсуа помедлил у двери.
– Старик не опасен. Похоже, он привязан к вашей подруге.
– Страх сделает его язык более осторожным, чем привязанность.
– Какой у вас мягкий характер, гражданка.
– Катрин мягкая. Разве это спасло ее? – Жюльетта потерла пальцами виски и устало сказала:
– Я никому не могу доверять по-настоящему. Все теперь по-другому, не так ли?
Франсуа с минуту смотрел на нее.
– Да. – Он отвернулся. – Я переговорю с Робером.
Молодой человек вышел, а Жюльетта почувствовала, как силы оставляют ее: голова кружилась, перед глазами все медленно плыло. Она протянула руки и схватилась за стоящий рядом стол. Она не должна поддаваться слабости. Катрин нуждается в ней, и, видит бог, больше рассчитывать ей не на кого. Франсуа Эчеле в любой момент может от них отказаться. Дантон будет помогать только в том случае, если его сможет уговорить Эчеле. Жан-Марк Андреас неизвестно где обитает, в то время, когда Катрин нуждается в нем. Эти чужаки никак не связаны с Катрин, но у Жан-Марка были по отношению к ней определенные обязательства. Почему же он не приехал за ней в аббатство до этого чудовищного преступления?
Приступ гнева ненадолго прогнал усталость. Ей бы продержаться еще чуть-чуть, поговорить с Мари и Робером и подыскать себе спальню. Она вымоется и заснет. Для завтрашнего дня ей понадобятся силы.
Жюльетта взяла со стола подсвечник и уже направилась к двери, как вдруг ее внимание привлекло мерцание красок. Жюльетта резко остановилась, устремив взгляд на стену слева от двери.
– Танцующий ветер! – Она подошла ближе к картине.
Сейчас она написала бы ее лучше, но и та попытка была неплоха. И все же картина не так прекрасна, как пейзажи Франсуа Буше, Дуайена, бытовые сценки Оноре Фрагонара и других художников, чьи работы украшали стены. Жюльетта озадаченно нахмурилась, оглядывая салон. Все здесь говорило об изысканности вкуса его хозяина. Тогда зачем Жан-Марк Андреас повесил на видное место ее картину? Жюльетта тревожно повела плечами. Если уж на то пошло, зачем она написала ее для него? Он ведь хотел иметь настоящий Танцующий ветер, а не его изображение. Жюльетта говорила себе, что ей только хотелось как-то выразить свою благодарность Жан-Марку за то, что он устроил ее в аббатство, но, может, ею двигало что-то другое? А может, тревожат память дни и ночи в гостинице, когда она за ним ухаживала? Неужели этой картиной она хотела напомнить о себе?
Чепуха. Ее просто поразило его лицо, и она подумывала написать его портрет. И ничего больше. Она уплатила свой долг, и они теперь квиты. Жюльетта быстро вышла из комнаты, вернув Танцующий ветер в темноту.
* * *
– Пристроил своих бездомных овечек? – спросил Дантон, когда Франсуа добрался до экипажа.
Тот коротко кивнул.
– Похоже, ты не рад, что отделался от них.
– Не тут-то было! Жюльетта де Клеман только что изволила сказать, что убила одного из людей Дюпре, прежде чем покинуть аббатство.
Дантон тихонько присвистнул.
– Значит, мы помогли не только врагу революции, но и убийце ее героя. – Он коротко рассмеялся. – Признаюсь, я уважаю нашу маленькую аристократку. У нее есть когти, и она жаждет ими воспользоваться.
– Против нас.
– Известно, что Дюпре идет на сделки. Ты мог бы выдать, навести его на их след в обмен на то, что он позабудет о нашем участии в их побеге.
Франсуа вспомнил беззащитность Катрин Вазаро, выражение ее лица перед приходом Жюльетты. Он хорошо знал, каково ей придется в руках Дюпре.
– Итак?
Франсуа забрался на козлы и сел рядом с Дантоном.
– Ты хочешь, чтоб над нами на волоске висел дамоклов меч и в любой момент Дюпре опустил его на нас? Он не должен ни о чем знать. Разумнее вывезти их из Парижа в безопасное место.
Дантон бросил на Франсуа проницательный взгляд.
