– И все же это, наверное, противозаконно?
– Не стоит беспокоиться. У «Кафаса» есть свои покровители, и он пользуется особыми привилегиями.
– И кто же эти покровители?
– Думаю, кое-кто из высших чинов правительства. В таких делах никогда не узнаешь все до конца. – Алекс помог ей устроиться на подушках возле низенького столика, ближайшего к двери. – Во всяком случае, можешь быть спокойна, полицейский наряд сюда не заявится.
– Я здесь единственная женщина.
– Не стоит так нервничать из-за этого. Разумеется, это мужской клуб, но, случается, заходят и женщины.
– Что ты такое сказал этому человеку, впускавшему нас?
– Пароль, который мне дал Кемаль. Нужно знать пароль или быть гостем какого-нибудь завсегдатая.
– Ты был здесь когда-нибудь раньше?
– Однажды. Несколько лет назад. – Алекс сделал знак одному из официантов. – Сюда приходят мужчины с султанским комплексом. Это место – лучшее из заведений подобного рода.
Алекс, повернувшись, что-то быстро сказал по-турецки подошедшему официанту. Тот кивнул и тут же испарился.
– Я попросил его передать Кемалю, когда он придет, что мы здесь, и заказал кофе.
Она смотрела куда-то в сторону.
– Я не знала, что ты так хорошо говоришь по-турецки.
– Ты как будто снова начинаешь подозревать меня бог знает в чем. Да, я был в Стамбуле много раз, в бытность моей работы на КГБ. И мне нравится здесь. Как я уже говорил, эта страна живет по своим правилам. Четкие законы здесь не действуют. А я всегда терпеть не мог жить по чьей-то указке.
Да, это она уже знала. Алекс не любил ограничений. Однажды он и ей дал почувствовать опьянение свободой. Стараясь отогнать это воспоминание, она поспешно опустила глаза, разглядывая сосуд с горящими угольками, стоящий на столе.
– О, ты привел с собой леди. Я одобряю. Что может быть лучше сочетания полезного с приятным.
Кэтлин только сейчас заметила, что возле их столика остановился молодой человек.
– Кемаль Немид. Кэтлин Вазаро, – представил их друг другу Алекс.
Кемаль опустился на подушку рядом с Кэтлин и обратился к Алексу:
– Мне пока ничего не удалось узнать. Они никого не пускают в гарем до начала шоу. – Удобно раскинувшись на подушках, Кемаль перевел взгляд на Кэтлин. – Какая очаровательная леди у тебя. – Он галантно поднес к губам ее руку. – Для меня большая честь познакомиться с вами. Надеюсь, это не будет бестактно с моей стороны отметить, что у вас великолепная грудь?
– Спасибо, – сухо сказала Кэтлин.
– Дивные, изумительные холмы. – Он с сожалением посмотрел на глухой воротник ее черного платья. – Не стоило так закрывать их. Я вам нравлюсь? – Вопрос прозвучал бы бесцеремонно, если бы не подкупающее простодушие, с каким он был задан.
Она в замешательстве посмотрела на Алекса. Тот лишь пожал плечами, не собираясь вмешиваться в разговор.
– Простите… но я даже не знаю вас.
– Но я вам нравлюсь? – настаивал он. Кэтлин растерянно пожала плечами:
– Наверное, да.
– Тогда почему бы вам не подружиться со мной так же, как и с Алексом?
– Кемаль, – мягко сказал Алекс, которого начала забавлять эта ситуация. – Ты зря расточаешь комплименты. Леди пришла сюда вовсе не для того, о чем ты думаешь.
Тот вздохнул.
– Так она тоже охотится за Ледфордом? Она здесь не для…
Алекс кивнул.
Кемаль горестно покачал головой.
– Как печально!
– Извините, месье Немид, но…
– Кемаль. Зовите меня просто по имени, как это принято между друзьями. Я уверен, что мы с вами подружимся. Я вижу это моим вторым зрением, если вы знаете, что это такое.
– Нет, я не знаю. – Кэтлин с трудом сдержала улыбку. Парень вел себя слишком бойко и непринужденно.
– Но если вы захотите стать для меня чем-то большим, чем просто друг, я всегда к вашим услугам. – Кемаль вдруг оборвал свою болтовню и нахмурился. – Алекс должен был предупредить вас. Сейчас уже слишком поздно, чтобы уйти отсюда. После одиннадцати сюда никого не впускают и не выпускают.
– Она сама настояла на том, чтобы прийти сюда, – сказал Алекс.
Кемаль внимательно посмотрел на него.
– Я, кажется, понимаю. Ты хотел, чтобы она увидела это. Ты хотел, чтобы она побывала в гареме.
– Мы пришли, чтобы найти Ирмака. В данный момент гарем нас не интересует, – холодно ответил Алекс.
Кемаль приподнял бровь.
– Женщины так впечатлительны. Ты должен знать, как это зрелище может повлиять на нее. Это не слишком честно…
– Я не люблю, когда меня обсуждают в моем присутствии, – раздраженно заметила Кэтлин.
Туманные намеки Кемаля еще больше усилили ее нервозность.
– Простите меня, – улыбнулся ей Кемаль. – Я был груб с вами. Очень сожалею, но теперь вам придется остаться на шоу. Двери золотой клетки на замке. Это традиция.
– Традиция?
– Каждую ночь здесь повторяется вакханалия Топкапи. – Успокаивающим жестом он коснулся ее руки. – Поэтому я считаю, что Алекс должен был предупредить вас…
– Что ж, это очень любопытно, – пытаясь скрыть охватившее ее смятение, проговорила Кэтлин. – Вы, очевидно, говорите о каком-нибудь секс-шоу?
Кемаль кивнул.
– Но это не совсем то, к чему вы привыкли у себя в Париже. В представлении участвуют не проститутки из гарема, а лишь те, кому это доставляет истинное удовольствие. Зрелище довольно захватывающее.
Прозвенел гонг, и огни внезапно погасли.
Сердце Кэтлин глухо забилось, кровь прилила к щекам, а глаза не отрываясь следили за происходящим на арене. Музыканты удалились, за исключением одного барабанщика, и в центр вынесли три обитые алым кушетки. Напряжение Кэтлин нарастало, нужно было взять себя в руки. Какого черта! Она давно уже не ребенок.
– Если вы намерены все время сдерживать себя, вам вообще нет смысла смотреть представление. – Кемаль поднялся. – Я, например, не останусь, у меня слишком чувствительная натура для этого. Увидимся после шоу.
– Попробую пробраться в гарем, пока все будут увлечены зрелищем. – Он заспешил вниз по ступенькам.
Раздался ритмичный стук барабана. Темноту прорезал мягкий розовый луч, и двое мужчин вышли на сцену. Оба были молоды, атлетически сложены и совершенно обнажены.
Шоу началось. На сцену выходили не только гомо —, но и гетеросексуальные пары. Все они были молоды и привлекательны, и было ясно, что это энтузиасты своего дела, занятия любовью на глазах у публики явно доставляли им наслаждение. Кэтлин не могла разобраться в своих чувствах: она испытала всю гамму оттенков от притяжения до отвращения, но самое странное заключалось в том, что она не могла оторваться от этого зрелища. Это был и секс и не секс, партнеры работали настолько самозабвенно, что временами плотское, казалось, отступало. Возникало такое же ощущение, как от пылкого страстного танца. Это было как полет мечты, фантазии, это завораживало и опьяняло. Действо творилось в полной тишине, лишь негромкая дробь барабана подчеркивала ритмичные движения пар.
