– И как ты к этому отнесся?
– С одной стороны, мне не хотелось возражать отцу. У меня еще сохранялись юношеские иллюзии о доме и семье. И в то же время я был расстроен, потому что представлял себе будущее совершенно по-другому.
– А где ты встретил Павла?
– В спецназе. Мы вместе проходили обучение. – Он помолчал. – Я отвечу на все твои вопросы, но давай не будем говорить о Павле.
– Почему?
– Он был моим другом. И я не смог уберечь его. Мне тяжело говорить об этом. Прошу тебя, давай о чем-нибудь другом.
– Ты не хотел отвечать и на некоторые другие вопросы.
– Да, это так. Я вообще не склонен откровенничать, как ты успела заметить. И все же что еще ты хотела бы знать?
Она покачала головой и встала.
– Ладно, это не мое дело.
– Ты спрашивала однажды, почему я ушел из КГБ. Мне надоело, что меня используют, и я думал, что в Америке смогу жить собственной жизнью. Но увы! – Он пожал плечами. – Я лишь поменял одного хозяина на другого.
Ничего удивительного в том, что Алекс думал, будто в этом мире каждый ищет выгоду. С самого детства его использовали: родители, школа, правительство, – часто с беспощадной жестокостью. Даже она сама пыталась использовать его. Кэтлин вдруг поняла это. Она упрекала его за то, что он пытался манипулировать ею. Но разве она не стремилась использовать его интеллект и деньги ради своего Вазаро? Она поставила чашки на поднос и понесла на кухню.
– Иди в постель. Ты ничего не должен говорить мне больше.
Алекс поднялся и подхватил два журнала со столика.
– Нет, – сказала она, обернувшись. – Оставь их.
Он улыбнулся и отложил журналы.
– Кемаль собирался зайти попозже. Он может поиграть с тобой в карты.
– Почему бы тебе не поиграть со мной?
– Нет. – Опять какое-то отчуждение пролегло между ними. Кэтлин чувствовала, что он закрылся, ушел в себя, и это ее обижало. – Тебе придется подождать Кемаля.
Алекс внимательно посмотрел на нее, видно угадав ее настроение, но Кэтлин поспешно отвернулась, так что ее лицо оказалось в тени.
– Я могу подождать, – мягко сказал он, отправляясь в свою комнату.
Кемаль вытащил колоду карт и весело улыбнулся.
– Я собираюсь разбить тебя в пух и прах, а то ты что-то слишком хорошо выглядишь.
– Вряд ли я тебе это позволю. – Алекс смотрел на ловкие пальцы Кемаля, тасующие колоду. – Я звонил МакМиллану сегодня вечером, хотел убедиться, что он обезопасил Феррацо.
– И что сказал наш очаровательный МакМиллан?
– Он в замешательстве, ничего не может понять.
– Это участь всех недальновидных людей.
– Ночью того дня, когда я был ранен, Феррацо убили в его комнате в отеле.
– Разве ты не этого хотел? Теперь Кэтлин в безопасности.
– Но люди МакМиллана не делали этого.
– Нет?
– Мне необходимо узнать, кто это сделал.
– Не все ли равно, раз его уже нет.
– Мне не нравится появление на сцене нового персонажа.
Кемаль усмехнулся и встряхнул головой.
– Это сделал я.
Алекс замер.
– Ты убил Феррацо?
Кемаль пожал плечами.
– Мне почему-то показалось, что человек МакМиллана будет действовать недостаточно быстро.
Алекс изучающе смотрел на него.
– Но мы не договаривались об этом.
– Он использовал меня, чтобы выйти на вас, – спокойно сказал Кемаль. – Я ненавижу, когда меня используют. Думаю, что и ты тоже, не так ли?
Алекс помолчал с минуту.
– Да, это так. Но ты слишком много взял на себя. МакМиллан будет недоволен. Он не любит, когда кто-то вмешивается в его игру.
– Это был особый случай, и я вовсе не собираюсь действовать в таком духе и впредь. Мне не нравится убивать. У меня очень нежная душа. – Он выкинул трех королей. – На, бей их.
Алекс посмотрел на карты в своей руке.
– Нежная, как у тигра.
– Только когда нет другого выхода. – Выражение лица Кемаля вдруг стало суровым. – У каждого из нас в душе есть что-то жестокое. Поэтому каждый день мы выбираем между любовью и ненавистью, добром и злом. Мы все каждый день совершаем свой выбор.
– И что предпочитаешь ты?
– Это зависит от обстоятельств. Иногда хочется быть хорошим, а иногда приходится идти на компромисс.
– И Феррацо – это твой компромисс?
– Нет, – жестко сказал Кемаль. – Это была необходимость. Он использовал меня и причинил вред моему другу.
Алекс сжал карты в руке.
– Твоему другу?
– Ты мой друг, – сказал Кемаль, – разве ты не знал этого?
Алекс смотрел на него, не говоря ни слова.
– Ты можешь не отвечать, – произнес Кемаль. – Я знаю, что поставил тебя в затруднительное положение.
– А что ты считаешь трудным для меня?
– Доверять кому-то настолько, чтобы назвать его другом. У меня такой же комплекс. – Кемаль хитро усмехнулся. – Но, разумеется, мне приятно, когда кто-то в этом мире очарован моими замечательными качествами и хочет иметь меня своим другом.
– Замечательными? Что-то не помню, чтобы я когда-нибудь употреблял это слово.
– Как? Разве ты не согласен, что я – очаровательный, блестящий, изобретательный?
– Это все?
– Красивый, талантливый, красноречи…
– Я больше не выдержу. Тут уже становится трудно дышать.
– К тому же не слишком самоуверенный и в меру честный. – Кемаль откинулся в своем кресле. – А ты честен со мной?
– В том, что касается оценки твоих замечательных качеств?
– Нет. – Кемаль кивнул на кучку карт на покрывале постели. – Я отбился три раза. С твоей фотографической памятью ты мог запомнить карты, вышедшие из игры, и знать теперь, какие остались. Собираешься обыграть меня?
– Нет. – Алекс внимательно просматривал карты. – Умение использовать память – это большой талант, но я решил заблокировать его.
– Почему?
– В игре должен быть элемент риска, это делает ее более интересной.
Губы Кемаля изогнулись в понимающей улыбке.
– И кроме того, – добавил Алекс, – это служит установлению взаимопонимания… – Он улыбнулся и мягко добавил: – Между друзьями.
– Проснись, Кэтлин.
Кэтлин приподнялась и села в постели, ее сердце учащенно билось. В свете лампы она разглядела силуэт Алекса в дверном проеме.
