Он действительно имел в виду то, что говорил. Она еще никогда не видела его таким. Девушка медленно поднялась со скамейки.
— В этом нет нужды. Мне не доставляет никакого удовольствия находиться с вами, когда вы такой, как сейчас. — Она пошла к выходу. — Спокойной ночи.
— Подождите!
Она оглянулась. Лицо Вэра менялось мгновенно, отражая борьбу чувств, бушевавших в его душе.
— Что вы хотите?
— Ничего, — он чуть слышно выругался. — Ничего. — Подняв свой бокал, словно в знак приветствия, он насмешливо ей улыбнулся. — Минутная слабость. Можем побиться об заклад, выдержу ли я это и не поддамся ли искушению в следующий раз?
— Не знаю, о чем вы говорите, и к тому же я слишком устала разгадывать ваши загадки.
— Но не больше, чем я. Я совершенно не понимаю себя в последнее время. — Он опять повернулся к огню. — Но я не стал бы рассчитывать ни на свое великодушие, ни на силу воли. Это было бы глупо.
Tea проснулась от толчка, в полной темноте.
— Тсс. — Вэр огромной тенью возвышался на краю ее кровати. — Я не причиню вам никакого вреда.
Ее сердце так бешено колотилось, что она едва могла говорить.
— Вы уже причинили, — сказала она колко. — Напугали меня до смерти. Зажгите лучше свечи.
— Нет. Достаточно и лунного света. Я хорошо вас вижу.
— Ну а я вас не вижу. — Но она могла чувствовать его напряжение, которое передалось и ей. Внезапно все ее чувства обострились, из темноты на нее наплывали запахи, и она ощущала их. Запах кожи, всегда окружавший Вэра, — аромат лимона, кедра и шелковицы, проникающий сюда с посадки на лужайке; она остро почувствовала мягкую ткань покрывала на своем нагом теле. Проглотив комок в горле, она прошептала:
— Зажгите свечи.
— Я не хочу, чтобы вы меня видели. — Он протянул руку и коснулся ее обнаженного плеча. — Шелк, — пробормотал он. — Можете ли вы создать такую же чудесную ткань, как ваша кожа?
Ее плечи пылали под его пальцами, и все же она не отодвинулась.
— Гораздо лучше.
— Нет, — произнес он хрипло. — Лучше не может быть.
— Вы слишком выпили?
— Нет, но, видимо, вполне достаточно. — Он нежно, чувственным движением погладил ее плечо. — Почему же еще я пришел сюда?
— Я не знаю. Идите спать. Утром вы будете чувствовать себя спокойнее.
— Возможно, не таким сумасшедшим, как сейчас. Говорят, с восходом дух становится яснее и чище.
— Что вы здесь делаете?
— Схожу с ума. Я думал, что объяснил вам.
Она облизала губы.
— Вы хотите овладеть мной?
— О да, я жажду этого с той самой ночи, когда принес вас в Дандрагон. Но вожделение — это не сумасшествие. У меня желание гораздо опаснее. — Он помолчал. — Я хочу от вас ребенка.
Эта весть поразила ее как гром среди ясного неба.
— Вот почему я напился, прежде чем прийти к вам. — Он продолжал гладить ее плечо. — Я долго не решался просить женщину родить мне дитя, которое никогда не узнает, кто его отец. Особенно, если учесть, что уже сам факт зачатия пометит вас на смерть. Разве может хоть один мужчина скрыть тайну от женщины, ставшей матерью его ребенка?
— Вы говорили, что я уже помечена на смерть.
— Возможно. Но Ваден может… Нет, не может, если узнает, что вы носите мое дитя. — Его голос стал совсем хриплым. — Вы видите, как низко я пал? Я готов рисковать вашей жизнью ради своих собственных целей.
— Почему?
— Потому, что я хочу… этого. — Казалось, сам воздух вибрировал от страсти, прозвучавшей в его словах. — Я не хочу умереть, не оставив частички себя на этом свете.
Матерь божья, она и не знала, что способна чувствовать эту выкручивающую душу боль сострадания.
— Тогда вы можете получить ребенка от Таши или от кого-нибудь другого. Я не кобыла, чтобы меня пускать на племя.
— Я хочу вашего ребенка. Хочу, чтобы мой сын унаследовал вашу гордость и вашу силу. Я могу только вам доверить заботиться о нем и учить его. — Он помолчал мгновение, а затем отрывисто продолжил: — Я предлагаю вам не такое уж плохое соглашение. Опасность почти такая же, пустите вы меня в вашу постель или нет, а я сделаю все, чтобы защитить вас. Я постараюсь найти для вас самое безопасное место на свете, сразу, как только станет известно, что у вас будет ребенок. Кадар останется с вами. Вы никогда ни в чем не станете нуждаться. Я очень богатый человек. Было бы слишком опасно для вашей жизни жениться на вас, но я позабочусь, чтобы после моей смерти у вас…
— Замолчите. — Ее голос задрожал, она скинула его руку со своего плеча и села на кровати. — Я устала от этих постоянных разговоров о вашей смерти. Я не хочу этого.
— Что ж, хорошо. Я сказал, зачем пришел сюда, и, очевидно, ваш ответ — нет. Я ожидал этого. — Он поднялся, чуть покачиваясь. — Желаю вам спокойной ночи.
Его внезапное отступление было таким же ошеломляющим, как и все, что ему предшествовало.
— Вы уходите?
— Как вы правильно заметили, я более чем слегка пьян. А в этом случае я начинаю потакать своим желаниям и слабостям. Я не могу оставаться здесь, разговаривая с вами, и не дотрагиваться до вас, но и прикасаться к вам я тоже не смею, пока вы не согласитесь иметь от меня ребенка. Я с трудом сдерживаю свое желание, так хочу я обладать вашим телом. Я знал это с самого начала. — Он тяжело пошел к двери. — Но я должен предупредить, что не откажусь от вас. Ваден всегда говорил, что если мне в голову что-то втемяшится, я уже никогда от этого не отступлюсь.
— Почему бы вам не поискать другую женщину, которая обеспечила бы вам это бессмертие?
— Я же сказал, мне не надо другой. — Он открыл дверь. В его голосе прозвучала нотка удивления, когда он добавил: — Мне не нужна другая уже очень давно. Разве это не удивительно?
Дверь за ним закрылась.
Tea сотрясала дрожь. Это от гнева? Ее просто разозлил этот пьяный олух. Или это страх? Вполне естественно для женщины — испугаться, когда к ней вламывается мужчина и заявляет ей, что хочет использовать ее тело. Или, может быть, это от растерянности? Ее бросало то в жар, то в холод от изумления и смущения, вызванных словами Вэра.
Ребенок…
Мысль о нем наполнила ее теплом и нежностью. Она всегда очень любила детей.
Но, ради всех святых, что с ней такое случилось? Ей не нужен ребенок. У нее уже есть Селин, которую она растила почти с пеленок. Она должна помочь ей выжить в этом жестоком мире, а с ребенком это будет еще сложнее, чем сейчас. Здесь не о чем даже думать. И не даром она рассердилась на этого здоровенного тупого вояку, который полагал, что может вот так ворваться в ее жизнь и распоряжаться ее телом по своему усмотрению.
