— Я это тоже поняла. — Она снова вернулась к своему первому вопросу: — Так какая опасность здесь нам грозит?
— У лорда Вэра есть могущественные враги. Я расскажу тебе об этом завтра утром. Сейчас тебе надо как следует отдохнуть.
К удивлению Tea, Селин не спорила.
— Я очень грязная и пропахла лошадиным потом. — Она зевнула. — Я не буду очень приятным соседом по кровати.
— Ничего, я это вынесу. — Она остановилась на последней ступени лестницы и обняла девочку. — Теперь я все вынесу, раз ты здесь со мной. Я говорила, как сильно я по тебе скучала?
— Да, — Селин усмехнулась. — Хотя ты оказалась здесь очень-очень занята.
Tea вспыхнула, подумав о своих занятиях здесь все последнее время, да и всего час назад. Неужели Селин имела в виду…
— У тебя появились друзья в этой незнакомой стране, и вы даже обнаружили деревья белой шелковицы, чтобы кормить наших червей. Кадар сказал, что лорд Вэр нашел рощу, где она растет.
Ну, конечно, она имела в виду именно это и ничто иное, поняла с облегчением Tea. У ребенка сверхъестественное чутье и способность все понимать, но она никогда не думала о Tea в связи с этой стороной жизни.
— Да, мы пересадили пять молодых деревьев на зеленой лужайке позади замка. Лорд Вэр думает заняться продажей шелка. Я обещала показать ему, как используют эти деревья.
— А как они, прижились?
— Думаю, да.
— Тогда мы сможем вскоре уехать. Раз ты у него в долгу, то, я понимаю, ты чувствуешь себя обязанной остаться здесь до тех пор, пока не дашь ему то, что ему нужно.
Жар вновь вспыхнул на щеках Tea. Она не принесла ему то, в чем он так нуждался. Она отдала ему свое тело, но не зачала от него дитя.
Селин удовлетворенно кивнула.
— Когда деревья зацветут, тебе уже больше не надо будет здесь оставаться.
— Ты права. — Одна мысль о разлуке пронзила ее острой мучительной болью. Она сказала Вэру, что все изменилось, и он принял это. И она должна тоже смириться, забыть его. Селин и она, им вместе предстоит жить дальше, осуществлять свои планы. Они станут свободными, будут делать любимую работу. Именно этого она всегда хотела, ради этого работала всю свою жизнь. И почему она сейчас не летает от счастья? Почему ей грустно?
— Что-то не так? — Внимательный взгляд Селин следил за выражением ее лица.
— Ничего. — Она еще раз быстро обняла сестру и пошла по коридору. — Просто всегда прикипаешь к месту, где тебя радушно встречают, а лорд Вэр относился ко мне с очень большой добротой.
— Он совсем не похож на доброго человека… хотя да, конечно, люди часто оказываются совсем не такими, какими кажутся.
Вэр выглядел грубым, жестким и мрачным, как определила его Селин. Но он также благороден, великодушен, умен, он готов ее защищать…
— Он может быть очень добрым.
— Тебе он нравится.
— Мы очень привыкли друг к другу. — Нет, она не станет уклоняться от этого вопроса. Вэр заслуживает более честного ответа от нее. — Да, ты права, мне он очень нравится.
— Быть может, он сможет навещать нас в Дамаске.
— Нет, это невозможно. — Как только она покинет Дандрагон, ей необходимо обрубить все связи, что возникли между ними. Вэр будет в безопасности в Дандрагоне; она не сможет видеть его, потому что не хочет, чтобы из-за нее он подвергался опасности. Боль в душе с каждым мгновением становилась все глубже. Ей следовало предвидеть, что это случится; она должна была прекратить их связь, возможно, ей не стало бы сейчас так больно. Но теперь слишком поздно. Слишком поздно для всего, кроме прощания.
— Я открыла окно, чтобы проветрить ваши покои. — К ним по коридору направлялась Жасмин. — Сегодня вы будете спать в своей комнате?
— Да, — Tea мельком взглянула на Селин. — Это моя сестра Селин. Жасмин помогает мне ухаживать за деревьями.
Жасмин кивнула.
— Это хорошо, что она теперь приехала сюда. Когда вы собираетесь покинуть Дандрагон?
Как и Селин, Жасмин не могла дождаться, когда Tea уедет из замка.
— Скоро. Но мы не собираемся особенно спешить. Селин только что проделала долгий и нелегкий путь. Мы должны подождать, когда прибудет фургон с шелком из Акры. Нам надо быть здесь, чтобы принять его.
Жасмин кивнула, чуть успокоившись.
— Но вам не стоит слишком медлить.
И она направилась к лестнице.
Селин долго смотрела ей вслед, потом повернулась к сестре.
— Она хочет, чтобы ты уехала?
— Я обещала ей место сразу, как только мы откроем свой собственный дом. Тебе понравится Жасмин.
Сама Tea ее полюбила. Она очень привязалась ко всем этим странным обитателям Дандрагона: Жасмин, Абдулу, даже Таше. И еще к Гаруну…
Боль вновь вернулась. С этим придется что-то делать. Ее жизнь здесь закончилась. Она должна перестать думать о чем-нибудь, кроме своих надежд на будущее. Она вошла в свои покои. Запах свежести и еще чего-то знакомого стоял в комнате.
— Она очень большая, правда? — прошептала Селин, оглядываясь вокруг широко открытыми от изумления глазами. — И это все твое?
— Здесь нет ничего моего. Здесь, конечно, довольно приятно, но мы чужие в этом замке. — Она порывисто шагнула, чтобы закрыть окно. — У нас будет свое собственное жилище, хотя и гораздо меньше, в Дамаске. — Она помолчала, глядя вниз на зеленую лужайку, где еще только сегодня днем они с Вэром предавались своей безумной страсти. Сколько времени пройдет, прежде чем утихнет боль от горьких сожалений, что не повторятся больше эти чудесные дни и ночи с Вэром.
— Что ты собираешься делать с тем шелком, который я привезла? — спросила Селин. — Тунику?
Tea глубоко вздохнула. Ей стала противна ее собственная слабость и глупость. Пора возвращаться к жизни. Она должна связать все эти кровоточащие, болезненные клочья своей души. Она резко захлопнула ставни и замкнула их.
— Нет, не тунику. Знамя.
Простыни на постели Вэра все еще сохраняли ее дыхание. Мыло, лимон и женский запах, ее собственный запах. Он глубоко вдохнул, позволяя этому аромату наполнить все его тело. Он будет помнить его, если даже проживет еще сто лет.
Не то, чтобы на долголетие у него остался шанс. Он и так слишком долго обманывает судьбу. Ему повезет, если он проживет еще хотя бы один год. Каждый день как дар.
Такой дар, как она — прекрасная и любящая, полная жизни и страсти.
Дар, который придется возвращать.
— Нет!
Он закрыл глаза, пытаясь справиться с чувством протеста, вызванного мыслью, что он должен отпустить ее. Он знал, что этот момент наступит, но не предполагал, что это будет так трудно. Он должен унять свое желание протянуть руки, схватить ее и не отпускать от себя.
