— Он принадлежит мне. А о своей собственности всегда заботятся. — Кадар вскочил на лошадь. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить ему жизнь. Не двигайтесь с этого места, пока я не вернусь, и будьте настороже. Если уж я намереваюсь предпринять столь героические усилия, то я очень бы не хотел, чтобы они пропали впустую. — Он развернул коня и принялся взбираться по тропе, ведущей в гору.
Эта легкомысленность в Кадаре в такой рискованный момент была абсолютно необъяснима для Tea.
— Я совершенно не понимаю его, — сказала она.
— Он боится, — тихо ответила Селин. — Думаю, он видел слишком много смертей. Он заковал себя в латы и вооружился против глубоких чувств к кому бы то ни было, потому что он боится потерять того, к кому привязан. Не беспокойся, он найдет способ помочь нам.
Все в мире потеряет для нее ценность, если Вэр покинет ее навсегда. Но он не умрет. Она не допустит этого.
Вэр не приходил в себя всю ночь.
Tea сидела возле, постоянно смачивая его губы и лоб водой. Они с Селин сняли с него кольчугу, и без этой брони он казался пугающе уязвимым. Он не выглядел больше грозным воином, а стал просто человеком, беззащитным перед любым злом.
Селин подошла к ней на рассвете и опустилась рядом на колени, внимательно вглядываясь в его бледное лицо.
— Ему не лучше?
— Еще осталась надежда. — Tea услышала, как безнадежно прозвучали ее слова. — Может быть, сон лечит его.
— Может быть, — повторила Селин неуверено.
— Он обязательно проснется.
— А что, если нет? — тихо спросила Селин. — Ты должна смириться с тем, что он может умереть.
— Никогда.
— Потому что он отдал свою жизнь за тебя?
— Он не сделал этого. Он не собирается умирать.
Селин молчала, внимательно изучая лицо сестры.
— Я была дурой, — сказала она резко. — Все это время я верила тебе, когда ты говорила, что ненавидишь его. А ты на самом деле любишь Вэра.
— Да. — Как просто оказалось признаться в этом сейчас, в то время как прежде она не могла даже допустить такой мысли.
— Тогда почему ты лгала мне?
— Я не знала… Я боялась любить его. — Она устало провела рукой по волосам, откидывая их со лба. — И он был не прав, делая то, что делал. Я обижалась и злилась на него. — Она до сих пор сердилась на него, но сейчас это не имело значения, ведь Вэр мог умереть. И она повторила: — Я сама не знала.
— Тебе следовало бы выбрать другого человека для любви. — Селин рассерженно сжала кулаки. — Лорд Вэр принесет тебе одни страдания.
— Я не хотела, чтобы это случилось. Это просто… пришло само собой.
— А теперь посмотри на себя. Если он умрет, ты будешь убиваться от горя, и я ничем не смогу тебе помочь.
— Он будет жить, — сказала Tea. — Уходи. Я не хочу, чтобы ты находилась рядом с ним, раз ты думаешь о его смерти.
— Мысли не убивают. Позволь мне помочь тебе.
Она не могла не учитывать даже малейшей угрозы для него, так как чувствовала, что жизнь Вэра висит на волоске и любое, самое незначительное воздействие мысли, дыхания, может оказаться достаточным, чтобы этот волосок оборвался.
— Я сама позабочусь о нем.
Селин покачала головой, поднимаясь на ноги.
— Все еще хуже, чем в то время, когда ты вышивала знамя. Тогда ты тоже не позволяла мне помогать себе, но ты, по крайней мере, не думала, что я могу принести смерть, находясь с тобой в одной комнате. — Она пожала плечами и отошла. — Я понаблюдаю за дорогой. Позови меня, если решишь, что я могу что-то сделать.
Она обидела Селин, устало подумала Tea. Ничего, потом она извинится перед ней. Ее сестра права. Это безрассудное отчаяние и эта одержимость очень напоминали те же чувства, что владели ею, когда она вышивала знамя. Только тогда она не испытывала подобного ужаса, от которого сейчас слабело тело и все словно замерзало внутри нее.
Знамя.
Ашера.
Не наказан ли Вэр Богом за то, что усомнился в истинности Святого писания?
Она этому никогда не поверит. Если он умрет, то только потому, что отдал свою жизнь за нее. Какой бы проступок он ни совершил, но такой жертвы уж точно нельзя требовать от него.
Кадар ощутил эту мощную силу сразу же как только въехал в ворота. Ее удар по его сознанию был силен и прицелен, как бой призрачных барабанов.
Время ничуть не ослабило Старца.
Синан ожидал его на ступенях лестницы своего дворца, и довольная, свирепая улыбка кривила его губы.
— Ты вернулся ко мне. Я всегда знал об этом.
— Я пришел просить убежища. Я не задержусь здесь.
— Убежища для этих слабых глупцов, что остались там? Их бы разрубили на куски, не пошли я свои барабаны.
— Но ведь вы сделали это.
— Ради тебя, не ради них.
— Тогда, ради меня, пошлите им помощь, чтобы отразить новую атаку Кемала.
— Но ты уже здесь. Мне не нужно сохранять им жизнь. — Он холодно улыбнулся. — И ты можешь быть уверен, что вскоре забудешь о них. Ты уже сейчас чувствуешь, как все дальше, все больше отдаляешься от них, ведь правда, Кадар?
Кадар ощутил, как его все глубже затягивает в водоворот чудовищной силы, из которой так трудно выплыть, а Синан продолжал наращивать воздействие своей воли.
Он уже забыл, как тяжело противостоять ей. В какой-то момент он мог потерять свою свободу.
— Я ни за что не забуду их. — Он помолчал. — И если они умрут, я буду помнить о них всегда. Воспоминания могут быть гораздо сильнее, чем присутствие живых людей, они разрастаются, пока не овладеют каждым уголком мозга и сердца. — Он увидел, что Синану не понравилась эта мысль, и поспешил продолжить: — Так почему бы вам не послать кого-нибудь присмотреть за этими слабыми людьми, чтобы быть уверенным, что Кемал не превратит их в воспоминания?
Синан смотрел на него без всякого выражения.
— Ты всегда доставлял массу беспокойства, Кадар.
— Но вы никогда не позволяли никому тревожить вас.
— И впредь не собираюсь. Раньше ты принадлежал почти полностью мне. Я очень хотел, чтобы ты остался. Тебе не было равных. Сильнейшие всегда чувствуют эту притягивающую силу яснее всего и сражаются с ней жестче всех. — Он развернулся и стал подниматься по каменным ступеням. — Но ты вновь вернулся ко мне. Посмотрим, как сильно ты хочешь спасти этих франков.
Прошло три дня, а Вэр так и не приходил в себя.
Tea могла лишь поить его водой. Но она приходила в отчание от того, что ей не удавалось заставить его поесть! Он худел и слабел прямо на глазах.
