Но Питер все равно смотрел на нее с обидой. Однако не могла же она подвергать опасности этого мальчика!
– Ты очень поможешь мне, если расскажешь поподробнее о тех, кто живет в бараке, – сказала Нелл. – Ты даже не представляешь, как мне это пригодилось бы.
– Я не очень их знаю. Со мной они почти не разговаривают.
– Кто из них особенно опасен?
Питер кивком головы показал на плечистого, лысого детину, чье место находилось в четырех койках от Нелл.
Скотт. Он жутко злой. Он прозвал меня Тупицей.
– Кто еще?
– Санчес.
Питер показал на маленького, жилистого латиноамериканца, взиравшего на Нелл с недоброй улыбкой.
– И еще Блюмберг.
Нелл внимательно посмотрела на молодого светловолосого парня лет двадцати пяти.
– Они приставали ко мне в душе. Если бы не Скотт…
– Он помешал им?
– Нет, просто они не хотели, чтобы он видел. – Питер сглотнул. – «Ничего, – сказали они, – мы еще продолжим».
Если Санчес и Блюмберг гомосексуалисты, их можно не бояться, подумала Нелл. Хотя есть такие гомосексуалисты, которых распаляет беззащитность жертвы. Хотели же они поиздеваться над бедным мальчишкой.
– Питер, тебе нужно уехать из этого лагеря.
Он помотал головой:
– Нет, папа не согласится. Он говорит, что я рохля. Мне необходимо закалиться.
Среди головорезов и гомосексуалистов? Ну и папаша! Наверняка знает, через что приходится проходить сыну. Нелл подавила приступ ярости. К сожалению, помочь Питеру она не может. Дай Бог себя уберечь.
– Твой папа не прав, – сказала она. – Тебе здесь нельзя оставаться. Отправляйся домой.
– Он все равно отошлет меня обратно, – пожал плечами Питер. – Я ему там не нужен.
Вот еще не хватало, мысленно чертыхнулась Нелл. Не в таком она положении, чтобы позволить себе роскошь кому-то сочувствовать, кого-то жалеть. Она растерянно посмотрела на Питера и отвела глаза.
– Ты разбираешься в оружии?
Питер просиял:
– Да, нас научили разбирать винтовку еще в самый первый день. И потом, каждое утро мы ходим на стрельбище.
– А пистолет?
– Тоже немножко знаю. Умею разбирать и заряжать.
Нелл опустилась на койку.
– Ну, так научи меня.
* * *
– Есть известия? – спросил Танек, едва Таня взяла трубку.
– Никаких. Она в Сиэтле?
– Нет. Фил говорит, что в Денвере ее тоже нет. Мы не угадали.
– Значит, она во Флориде?
– Не знаю. – Николас потер затылок. – Возможно, она пустила нас по ложному следу. Сейчас она может быть где угодно.
– Что ты намерен предпринять?
– Как что? Через полчаса вылетаю во Флориду. К полудню буду в Окачоби. Фил едет к вам – на случаи, если она объявится.
– Это не обязательно. Ведь здесь я.
– Нет, обязательно, – мрачно заявил Танек, – Я должен быть уверен, что она больше никуда не денется до тех пор, пока я с ней не потолкую.
* * *
Идут!
Нелл услышала шорох в темноте и вся напряглась. Она ждала этого момента уже несколько часов.
Не слишком-то они и таятся. С какой стати? Ведь никто не придет ей на помощь.
Разве что Питер. Но ты, Питер, лучше спи. Иначе тебе не поздоровится.
Они уже совсем рядом. Четыре тени в темноте. Кто же там четвертый? Неважно. Тут каждый – враг.
– Включите-ка свет, ребята. Я хочу видеть ее мордашку.
Вспыхнул свет.
Скотт. Санчес. Блюмберг, Четвертый был старше, с редкими волосами и невзрачной физиономией.
– Не спит. Смотрите-ка, мужики, она нас ждет. – Скотт шагнул вперед. – У нас в лагере с заносчивыми лесбиянками разговор короткий.
– Оставьте меня в покое!
– Ну уж нет. Должны же мы доказать тебе, что тоже умеем преодолевать преграды., К утру мы залезем на тебя столько раз, что ты счет потеряешь. – Скотт облизнулся. – Лежи тихонько и делай что тебе говорят. Во-первых, нам не нравится, когда бабы одеваются по-солдатски. Ну-ка раздевайся.
– Отстаньте от нее! – раздался голос Питера.
Парнишка приподнялся на койке. В майке цвета хаки и трусах он выглядел совсем ребенком.
– Заткнись, Тупица, – бросил Скотт не оглядываясь.
– Не обижайте ее! Она ничего плохого вам не сделала!
– Тут уж от нее зависит, будем мы ее обижать или нет. Пусть делает как ей говорят и получит массу удовольствия, – сказал Санчес.
– Катитесь отсюда, – прошипела Нелл. Питер вскочил и подошел к ее койке.
– Не троньте ее!
Нелл видела, что мальчик испуган. У него на щеке дергался мускул, руки дрожали.
– Питер, иди к себе, – сказала она.
– Может, Тупица тоже хочет позабавиться, – ухмыльнулся Скотт. – Нет, он не мужчина, ему слабо.
– А мужчина тот, кто насилует женщин? – спросила Нелл.
– Сейчас я тебе покажу.
Он рывком сдернул с нее одеяло и увидел ствол пистолета, уставленный ему прямо в пах.
– Если ты немедленно не уберешься, я тебя кастрирую, – стараясь не показать переполнявший ее страх, проговорила Нелл.
Скотт инстинктивно подался назад.
– Ах, зараза!
– Кинемся на нее все разом, – предложил Санчес. – Отберем у нее пушку и засунем ей кое-куда.
– Вот-вот, киньтесь на меня, – кивнула Нелл, боясь только одного – что у нее дрогнет голос. – Давай первым. Скотт. Всех вас я, может, и не перестреляю. Но первая пуля сделает тебя евнухом, а вторая достанется Санчесу. Потом, конечно, я уже не смогу целиться и начну палить куда придется.
– Побоится, – подзадорил приятелей Блюмберг. – На убийство она не пойдет.
– По-моему, убийство не хуже, чем изнасилование. – Нелл крепко стиснула рукоятку револьвера. – Я так считаю.
– Тебя засадят за решетку на всю жизнь.
– Там посмотрим. – Она посмотрела нм в глаза – каждому по очереди. – Но вы со мной ничего не сделаете. Я прикончу всякого, кто сделает хоть шаг.
О Господи, подумала она. Прямо сцена из дешевого боевика.
Скотт не сводил глаз с дула пистолета.
– Психопатка чертова, – прошептал он.
– Очень может быть. Скотт попятился.
