Скандал – это мягко сказано, подумал Танек, но выбора у него не было: неизвестно, что случится с Нелл, если она узнает правду.
– В общем, займись этим. – В этот миг раздался стук в дверь. – Мне пора. Если что, звони на ранчо.
Он повесил трубку.
– Войдите.
Вошли Питер и Нелл, похожие в своих пестрых нарядах на обитателей Диснейленда. Такие молодые, беззащитные, что Николас невольно скрипнул зубами. Запереть бы их куда-нибудь в надежное место, чтобы целее были. Зачем он только ввязался в эту историю?
– Мы готовы, – объявила Нелл. – Не знаю только, пустят ли нас в самолет в таком виде?
Николас окинул взглядом ее фигуру: стройные обнаженные ноги, высокая грудь, плотно обтянутая майкой. Его кинуло в жар.
Господи, только не это. С кем угодно, только не с ней!
Он резко отвернулся, взял саквояж.
– Пустить-то вас пустят, – сказал он. – Но стюардесса наверняка выдаст вам обоим по маске Микки Мауса.
10.
– Еще один забор? – спросила Нелл у Танека, который вылез из джипа и направился к воротам. – Уже третий. Это не ранчо, а настоящая крепость.
– Хочу остаться в живых. Но этот забор – последний.
Танек набрал комбинацию на электронном замке, и ворота бесшумно открылись.
– Забор под напряжением, – сказал Николас и посмотрел на Питера. – Не прикасайся к нему, иначе ударит током.
– А собакам не больно? – озабоченно спросил мальчик.
– Сэм знает, что к забору подходить нельзя, а стадо и остальные собаки находятся по ту сторону ограждений. Здесь моя резиденция, а само ранчо в нескольких милях к северу.
– Это хорошо, – успокоился Питер и с любопытством огляделся по сторонам. – Здесь так… непривычно.
Нелл поняла, что он имеет в виду. На горизонте возвышались величественные горы, а все остальное пространство занимала плоская безбрежная равнина. И все же этот пейзаж не создавал ощущения заброшенности. Казалось, природа здесь не спит вечным сном, а чего-то ждет.
– Какой у вас тут простор, – сказала она вслух.
– Это уж точно. Я ведь вырос в Гонконге, среди людских толп, и всегда мечтал о чем-то в атом роде.
«Я хочу остаться в живых», – так он сказал.
Нелл покосилась на Танека. Вспомнила, как в аэропорту Риардон сказал, что Танек не любит садиться в такси. Для этого человека закон бытия – выживание. Лишь теперь, увидев его обиталище, настоящую крепость, Нелл до конца осознала, в каком опасном мире живет Танек.
– Здесь вы должны чувствовать себя спокойно, – негромко произнесла она. – Ваш замок неприступен.
– Неприступных замков не бывает. Конечно, я сделал все что мог. – Он нажал кнопку на приборной панели, и ворота за ними закрылись. – Через этот забор никто не перелезет. Однако один хороший ракетный удар с вертолета, и от дома ни черта не останется.
– Ракетный удар? – недоверчиво улыбнулась Нелл. – По-моему, это уже попахивает паранойей.
– Возможно. Но такая вероятность не исключена. У южноамериканских наркобаронов ракет сколько угодно.
– Значит, от воздушного налета вы не застрахованы?
– Никто не вечен, – пожал плечами Танек. – Может быть, ракетный удар, а может просто налететь торнадо. Человек готовится к неприятностям как может. – Он коротко взглянул на нее. – Жить нужно так, словно каждый миг – последний.
Он затормозил перед домом и крикнул:
– Михаэла!
– Здесь я, здесь. Нечего кричать!
Из дома вышла высокая худая женщина лет сорока пяти. Она была в джинсах и просторной ковбойской рубашке, но держалась так величественно, что этот незамысловатый наряд казался на ней изысканным и элегантным.
– Я слышала звонок, когда ты открыл ворота. – Женщина посмотрела на Нелл, на Питера. – Вижу, у тебя гости. Что ж, добро пожаловать.
В ее сдержанной вежливости было что-то странное, чужеземное.
Нелл присмотрелась к женщине повнимательней. Волевое, решительное лицо, чем-то напоминающее древнеегипетские миниатюры.
– Это Михаэла Этчбаррас, – сказал Танек. – Она считается тут экономкой, но на самом деле главнее человека на ранчо нет. – Он помог Нелл выбраться из машины. – Михаэла, это Нелл Калдер и Питер Дрейк. Они поживут у нас.
– А ты? – спросила у него Михаэла. Он кивнул.
– Хорошо. Сэм по тебе соскучился. Не нужно заводить собаку, если все время бросаешь ее одну. Пойду, выпущу его.
Она скрылась в доме.
– Этчбаррас, – внезапно воскликнул Питер. – Вот как его звали – того человека, у которого овчарки.
– Джин – муж Михаэлы, – объяснил Танек. – Она правит в доме, а Джин – на ранчо. Два раза в неделю Михаэла отправляется к мужу, а вместо нее по хозяйству помогает одна из ее дочерей.
– А сколько у нее дочерей? – спросила Нелл.
– Четыре.
– Меня удивляет, что к вам так запросто приходят и уходят посторонние люди. В гостинице вы вели себя куда осмотрительней.
– Они не приходят, они жили тут всегда и опасности не представляют. Семейство Этчбаррас пасет здесь овец уже лет сто. Они баски, приехали из Испании. Тут вообще много басков. У них своя община, своя жизнь. Я здесь чужак.
– Но вы хозяин.
– Хозяин? Я заплатил деньги за землю. Они же платят за право существовать здесь всей своей жизнью. – Танек стиснул зубы. – Но вы правы, это моя собственность, и я учусь ею управлять.
Решительность, с которой были произнесены эти слова, удивила Нелл. Оказывается, у Танека очень развито чувство собственности. И ранчо для него – не просто крепость, а нечто большее.
– У вашей экономки фантастическое лицо, – сказала Нелл рассеянно. – Вот с кого портреты писать.
Николас иронически приподнял бровь:
– Неужто в этой жестокой груди зародилось нежное чувство любви к искусству? Живопись – пустая трата времени.
Нелл и сама на себя поражалась. Впервые после Медаса она вспомнила о своем давнем увлечении.
– Просто так, к слову пришлось. Я же не говорила, что буду писать ее портрет. Вы правы, у меня нет времени на такую ерунду.
– Как знать. – Танек взглянул в сторону гop. – Время здесь движется совсем иначе.
В ату секунду дверь распахнулась, и прямо Танеку на грудь обрушилось серо-коричневое мохнатое торнадо. Николас едва удержался на ногах под натиском овчарки устрашающего размера.
Пес захлебывался от восторга, пытаясь лизнуть Танека в лицо.
– Сэм, сесть!
