– Сукин сын! – вся дрожа, выговорила Бесс. – Ты убил ее!
– Так я же тебе говорил об этом еще в Сан-Андреасе. Надо было верить. Хотя в таком случае я был бы лишен удовольствия сделать тебе незабываемый подарок. К сожалению, со временем она не стала красивее, ты согласна? Интересно, что пришло тебе в голову, когда ты ее увидела?
– Заткнись, подонок!
– Ты, естественно, расстроилась. Увы, матушка-природа не знает жалости. Было жарко, ты сама это знаешь по опыту скитаний в мексиканских горах.
– Но мы ушли от тебя. Ты проиграл, гнида!
– Твоей заслуги в этом нет. Ты всего лишь слабая женщина, если бы не вертолет, я бы тебя обязательно взял тепленькую. И никакой Кальдак тебе бы не помог. Ты меня слышишь, Кальдак?
– Да, – немедленно ответил Кальдак.
– Я и не сомневался. Ты славно о ней заботишься, но пользы это все равно не принесет. В конце концов я ее возьму. Эта сука помешать мне не сможет, просто она меня раздражает. В общем, чтобы доказать, что зла я ни на кого не держу, и пришлю вам новый подарок.
Бесс с силой сжала в руке трубку и выдохнула:
– Если ты так добр, может, сам вручишь его мне?
– О, у меня есть другие дела. Ты у меня все-таки не на первом месте.
– Не надо врать! Ты бы не стал звонить, если бы не наложил в штаны от страха.
– Ты слишком самоуверенна, Грейди, но это ненадолго. В квартале от твоего дома есть мусорный контейнер. На его крышке найдешь свой подарок.
Когда Эстебан повесил трубку, Кальдак уже стоял у входной двери.
– Оставайся здесь. Я принесу.
– Я с тобой!
– Бесс, это может оказаться ловушкой.
– Тогда охраняй меня, черт возьми! Я иду с тобой.
– Если ты ступишь за порог, клянусь тебе, я стукну тебя по голове и свяжу. Не беспокойся, я не пойду туда сам, а пошлю за этой дрянью агента.
Он вышел из комнаты, и Бесс услышала, как хлопнула входная дверь. Через несколько минут Кальдак вернулся.
– Сейчас он принесет ту штуку, отдаст ее и возвратится на пост. Ждем.
Прошло еще несколько томительных минут; наконец дверь дома приоткрылась, и на полу прихожей возникла небольшая картонная коробка. Бесс тупо уставилась на нее.
– Не прикасайся! – скомандовал Кальдак. – Отойди. Я вызову саперов.
– Это не бомба. – Бесс начинала приходить в себя. – Он же знает, какой будет твоя первая мысль. – Она облизала пересохшие губы. – Я разозлила его, и теперь ему нужно отомстить.
Она потянулась к коробке, но Кальдак поспешно отбросил ее руку.
– Не трогай. Я сам.
Осторожным движением он открыл крышку.
В коробке лежала белая хлопчатобумажная рубашка с эмблемой школы. Рубашка Джули! Бесс много раз видела эту рубашку на племяннице. Возле нагрудного кармана расплылось темное кровавое пятно.
– Джули!..
– Спокойно. – Кальдак сжал ее руку. – Не пугайся – ему только этого и нужно.
– Но это рубашка Джули!
– Ну и что? Подумай сама, зачем Джули стала бы брать в путешествие школьную форму?
От внезапного прилива облегчения у Бесс задрожали колени.
– Господи, разумеется, она носила ее только в школе.
– Значит, они пробрались в квартиру Эмили и выкрали рубашку. Бесс, с Джули ничего не случилось. Она жива, здорова и вне пределов его досягаемости. Помни: в Канаде на автостоянке круглосуточно дежурят агенты Рамсея. Эстебану до нее не добраться.
Да. Пока. Но Эстебан упорен. Сначала Эмили, потом ее дочь. Рано или поздно он доберется до Джули.
Кальдак обнял Бесс и увел ее в комнату.
– Я отправлю рубашку на экспертизу. Возможно, это кровь животного.
– Нет, это наверняка человеческая кровь. Он хотел, чтобы я как следует испугалась.
– Во всяком случае, это не кровь Джули. Эстебан просто решил продемонстрировать, что его люди караулят тебя и здесь. Послушай, позволь мне увезти тебя в надежное место, а там мы…
– Я знаю, чего он хотел! – перебила его Бесс. Она была вне себя оттого, что Эстебан добился-таки своего – напугал ее до смерти. – Он, сволочь, оскорблен до глубины души тем, что никак не может убрать с дороги какую-то бабу. Мразь! Ладно, ну его.
– Так ты не поедешь?
– Поехать – это значит признать свое поражение. Признать, что он сумел лишить меня самообладания. Но я только рада, что он злится. Может, если он разозлится по-настоящему, то сам явится сюда. А тебе стоило бы узнать, каким образом агенты, охранявшие дом Эмили, проворонили того, кто пробрался в квартиру. И, кстати, одного человека на стоянке в Канаде мало.
– Можешь мне не объяснять.
– Нет уж, выслушай, пожалуйста. С Джули и Томом ничего не должно случиться. Ты меня понял?
– Я тебя понял, – негромко сказал Кальдак. – Я позвоню Рамсею и вышибу из него мозги за то, что он это допустил.
Бесс кивнула.
– И не забудь ему сказать…
– Я знаю, что ему сказать.
Бесс вдруг стало неловко. Разумеется, Кальдак все знает. И она не имела никакого права на него кричать.
– Прости, я…
– Что – ты? Ты упряма, как осел! Напугана до предела и все-таки не позволяешь мне увезти тебя отсюда! – рявкнул Кальдак.
Он прав, она напугана. А ведь всего несколько минут назад ярость была для нее надежным щитом. Но Эстебану удалось пробить этот щит, и в сердце Бесс вполз леденящий ужас.
* * *
На следующее утро позвонил Йел и сообщил: экспертиза установила, что группа крови на рубашке не совпадает с группой крови Джули, указанной в ее медицинской карте.
Бесс почувствовала огромное облегчение.
– Спасибо, Йел.
– Не за что. Это был садистский прием и больше ничего. Вы в порядке?
– Я вне себя. Но вы правы, Йел. Эстебан – садист. Еще раз спасибо. – Бесс отключила связь и повернулась к Кальдаку. – Другая группа крови. Идем.
Она надела жакет и повесила на шею фотоаппарат.
– Ты все-таки хочешь идти на улицу?
– А что изменилось?
Кальдак с удивлением смотрел на нее.
– Он не должен знать, что выбил меня из колеи, – объяснила Бесс и решительно направилась к двери. – Пусть не чувствует себя победителем.
* * *
Опять она снимает!
Де Сальмо знал, что она еще не вычислила его, но у нее есть уже пять или шесть его фотографий. А с тех пор, как он стал называться Марко Де Сальмо, он не допускал, чтобы кто-либо его фотографировал. Фотография – опасная улика. У многих людей хорошая память на лица, а в эпоху технического прогресса фотография может рассказать о человеке очень многое.
