— О, их можно убедить изредка пуститься на более смелые предприятия.
— Как мадам Карразерс? — Марианна не собиралась говорить об этом, но не смогла удержаться.
Его улыбка поблекла.
— Грегор был чрезвычайно несдержан.
— Он только упомянул… — Она постаралась беззаботно пожать плечами. — Вы провели там два дня.
— Лаура — одинокая женщина. Она осталась вдовой после всего трех лет замужества, и она любит общество.
— Вы не обязаны мне что-то объяснять. Папа говорил мне, что у джентльменов в Англии есть обычай иметь любовниц.
Он плотно сжал губы.
— Тогда твой папа был так же несдержан, как Грегор.
— Папа считал, что и дух, и речь должны быть свободны, и человеку не следует заботиться о том, что подумают окружающие.
— Боже правый, если бы я не знал, что он поэт, я бы догадался об этом по одному такому странному высказыванию. А ты тоже считаешь, что дух должен быть свободен?
— Конечно! А вы разве так не думаете?
— То, что думаю я, тебе знать вовсе не обязательно. Лаура мне не любовница. Мы просто развлекаем друг друга. — Джордан помолчал. — Я объясню тебе статус любовницы когда-нибудь позже.
Марианне вдруг стало трудно дышать.
— Меня не интересуют ваши любовницы или как вы их там называете…
— Прекрасно, потому что я отказываюсь с тобой это обсуждать. — Он облокотился о край каменной чаши фонтана. — Невинным девушкам не следует…
— Прекратите меня так называть!
— Я должен все время себе об этом напоминать. Грегор тебе подтвердит: у меня очень плохая память, когда мне это выгодно. — Он опустил взгляд к играющим струям фонтана. — Но, по правде говоря, в данном случае это мало помогает. Мне абсолютно все равно, невинная ты или нет. Даже наоборот: перспектива показать тебе радости плоти кажется еще привлекательнее.
Марианна ярко покраснела.
— Миссис Дженсон сказала, что вы хотели со мной попрощаться. Прощайте, ваше сиятельство.
— Нет, я еще не все сказал. — Он оторвал взгляд от воды. — Я тебя хочу.
Марианна застыла, ошеломленная. Она не ожидала услышать такое прямое, болезненное признание.
— Вы просто хотите женщину, чтобы удовлетворить свою похоть. Возвращайтесь к мадам Карразерс.
— Обещаю тебе вернуться к ней — и еще ко многим другим женщинам. Я вовсе не желаю испытывать такую страсть к упрямой девчонке, которая к тому же может оказаться моим противником. Я надеюсь, что это — временное безумие, которое вскоре пройдет. — Он заглянул ей в глаза. — Видишь, я пытаюсь быть с тобой честным, потому что хочу, чтобы ты поверила мне. Дело не только в страсти… — Он помолчал. — Мне нравишься ты сама, твое мужество, стойкость — и даже твое проклятое упрямство. Я… восхищаюсь тобой. А мне хочется, чтобы со временем мы стали друзьями.
Она изумленно смотрела на него.
— Господи, да почему, по-твоему, я не уложил тебя в мою постель на «Морской буре»? — взорвался он. — Ты связала меня по рукам и ногам. Я понял, что не могу действовать против твоей воли. И в башне было то же самое!
— Я ничего с вами не делала!
— Ты меня связала, — повторил он сквозь зубы. — И мне это ничуть не нравится. — Он глубоко вздохнул, а потом выражение его лица вдруг резко изменилось и снова стало привычно насмешливым. — Но я с этим примирился, и теперь в голове у меня возникла новая идея. Думаю, она понравится тебе больше.
— Какая идея?
— Мы станем друзьями.
Марианна с сомнением покачала головой.
— Я повторяю: мы станем друзьями.
Голос его звучал так мрачно, что она невольно улыбнулась:
— Или вы мне голову отрубите?
— Я имел в виду не эту альтернативу. — Повернувшись, он зашагал к фаэтону. — Я решил, что надо дать тебе время привыкнуть к этой мысли до моего возвращения из Лондона.
Марианна шла за ним следом, озадаченно глядя на его решительно выпрямленную спину.
— И когда это будет?
— В ближайшие две недели.
С иронией она проговорила:
— Как мило, что вы предоставляете мне столько времени! Ваше терпение просто изумительно.
— Я никогда не утверждал, что терпелив. У меня масса достоинств, но терпение не входит в их число. — Он сел в фаэтон и взял в руки вожжи. — Я уверен, ты найдешь, чем себя занять, пока меня не будет. Я оставляю здесь Грегора, чтобы он тебя развлекал.
Марианна постаралась не показать, какое облегчение она испытала, узнав, что будет не одна в этом огромном замке.
— Развлекал или сторожил?
— Я не боюсь, что ты убежишь. Сейчас ты рисковала бы потерять слишком многое. У тебя нет денег — и ты не захочешь вернуть Алекса к прежней жизни, полной лишений. Вспомни голод, холод, опасность, грозящую отовсюду. Могу тебя уверить: Англия с бедняками может быть столь же беспощадной.
Он повторял ей вслух все страхи, владевшие ею со дня приезда в эту страну.
— Я останусь здесь ровно на столько, на сколько сочту нужным.
— Тогда мы должны позаботиться о том, чтобы ты оставалась здесь, пока не будут достигнуты наши цели: твоя и моя.
Джедалар!
Он встретил ее взгляд и кивнул:
— Мы могли бы действовать сообща. Тебе это было бы гораздо легче.
— Нет, не легче. Наши цели не совпадают. И Джедалар вы не получите никогда. — Марианна направилась к лестнице. — Приятного путешествия.
— Сегодня днем приедет твоя дуэнья, — крикнул он ей вслед.
Марианна резко обернулась:
— Дуэнья?
— Грегор предложил нанять тебе личную горничную, но я решил, что между нами нужно воздвигнуть гораздо более страшное препятствие. — Джордан поморщился. — И поскольку я не знаю никого страшнее кузины Дороти, я послал за ней.
— Я не потерплю дуэньи! Святые небеса, неужели в Камбароне недостаточно много народа?
— Ты увидишь, что такое достаточно, когда приедет кузина Дороти.
Джордан дернул вожжи, и лошади рванули вперед.
— Удачи тебе!
— Кузина Дороти? — спросил Грегор, спускаясь к Марианне по ступеням замка. — Что там насчет кузины Дороти?
Марианна проводила взглядом выезжающего за ворота Джордана.
— Она едет сюда, чтобы быть моей дуэньей. Он пригласил ее. Кто такая кузина Дороти?
— Леди Дороти Кинмар из Дорчестера, троюродная сестра Джордана. — Грегор вдруг улыбнулся. — Это хорошо. Джордан всегда находил, что с ней трудно иметь дело.
