Ричард не посчитал нужным ей возразить.
— Надеюсь, скоро мне пригодятся твои навыки, приобретенные с норманном. Я устал от слабых, ноющих женщин. Так что женитьба вполне может состояться. — Он бросил на нее многозначительный взгляд. — Хорошенько подумай, Бринн. Пойдем со мной. Не губи себя.
Она отрицательно покачала головой.
— Нет? — Выражение его лица оставалось приветливым, но она почувствовала тень нависшей страшной угрозы. — Тогда мне придется заставить тебя изменить решение. Как жаль! Я надеялся, что ты облегчишь мне задачу.
Не дожидаясь ее ответа, он легко развернулся на каблуках и зашагал прочь.
8
— Не вырывай его с корнем, — задержала руку Гейджа Бринн. — Это не сорняк, а розмарин. Видишь, у него шершавые сероватые листья и бледно-голубые цветы.
— Прости! — Гейдж покорно оставил в покое растение. — Я не вижу разницы между ними.
— Понимаю. Не следи я за тобой, ты порвал бы все мои цветы.
— Неправда. За последнее время я научился различать некоторые из них.
Она только фыркнула в ответ.
— Для чего тебе нужен розмарин? — вяло поинтересовался Гейдж.
— От головной боли и нервных расстройств. Еще я готовлю мази от болячек и ушибов.
Он показал на низкий кустарник с блестящими листьями и цветущими душистыми побегами с лиловыми цветами.
— А этот?
— Это тимьян, или чабер. Он помогает женщинам при их болезни, очищает кожу и нужен для промывания ран. — Она бросила на него взгляд из-под ресниц. — И еще используется при воспалении яичек.
— Просто бесценная травка. Запаси ее побольше и держи под рукой.
— Первые заморозки наступят поздно в этом году, — усмехнулась Бринн. — Но надо торопиться. Когда мы приедем сюда в следующий раз, мне надо будет набрать больше трав, чтобы пополнить запасы. Я почти все истратила на Малика и Эдвину.
— Думаю, скоро им совсем не понадобятся твои снадобья, — заметил Гейдж, вырывая очередной сорняк. — В последний раз мне показалось, что им гораздо лучше.
— Они скоро поправятся, — довольно улыбнулась Бринн. С каждым днем Малик и Эдвина крепли на глазах, а их совместное пребывание пошло на пользу обоим. Заботясь об Эдвине, Малик напрочь позабыл про тоску и нежелание больше оставаться в постели, а Эдвина рассуждала с ним так умно, так остроумно шутила, что Бринн только диву давалась, слушая свою хрупкую подругу.
— Я иногда даю им снотворное, но вскоре они выздоровеют, и мои травы понадобятся кому-нибудь другому. Больные всегда будут.
— Значит, ты никогда не расстаешься с ними?
— А разве ты когда-нибудь забываешь свой меч?
— Никогда, если иду на бой с драконами.
— Очень разумно.
— Мне начинает нравиться это занятие. — Он вырвал еще один сорняк. — Не бросить ли мне торговлю и не заняться ли выращиванием трав?
— Не думаю, что тебя бы надолго хватило ковыряться в земле, — хитро посмотрела на него Бринн. — Ты слишком нетерпелив для таких работ.
— Упрек твой несправедлив, — мягко продолжал он. — В последнее время я только и делаю, что проявляю чудеса выдержки.
Она напряглась от его слов, неожиданно заставших ее врасплох. Впервые за последние две недели он посмотрел на нее тем же взглядом, который она узнала тогда в Гастингсе, его, Гейджа, взглядом. До сих пор он вел себя с ней со свойственной ему полушутливой, полунасмешливой манерой, с которой он обращался к Малику.
Заметив ее реакцию на свои слова, он жестко бросил:
— Так не может продолжаться долго, понимаешь? Я не монах, Бринн.
— Я заметила. — Она опустила глаза на грядку, следя за своими быстрыми, умелыми пальцами. — Ты хочешь, чтобы я вернулась в твою постель и стала твоей шлюхой?
Он выругался.
— Ты не будешь моей шлюхой. Я буду обращаться с тобой с достойным тебя почтением и уважением. Обещаю, ни один мужчина не обидит тебя.
— В глаза. А пересуды за моей спиной? А дети, которых я тебе рожу? Ты сам незаконнорожденный. Разве ты позволил бы, чтобы с твоими детьми обращались так же, как и с тобой?
— Ни за что! — Он глубоко вдохнул воздух. — Я не такой, каким был мой отец. Я не допущу, чтобы с ними обходились презрительно и чтобы им было стыдно за свое происхождение.
— Так будет, пока я не наскучу тебе и ты не возьмешь себе другую женщину.
— Этого не случится.
— Откуда тебе известно? Женщин частенько используют для сделок, а в искусстве торговаться тебе нет равных. Малик говорит, ты не отличаешься постоянством и тебе быстро все надоедает.
— Что ты хочешь от меня, черт возьми? Так было прежде, до встречи с тобой, но ни к одной женщине я не испытывал то, что чувствую к тебе.
И она никогда раньше не ощущала столь смущавших ее противоречивых чувств. Здесь и привязанность к нему, боль и радость, волнение за него и желание освободиться от него. Вот только на любовь их отношения не были похожи — захлестывала страсть. Даже в последние солнечные дни она все время ждала какого-нибудь спора или разногласия. Иначе с Гейджем Дюмонтом и быть не могло. Такая жизнь совсем не вязалась с той тихой и мирной, к которой она стремилась.
— Позволь мне уйти. Я не хочу стать частью твоего сумасшедшего мира воина. Все, чего мне хочется, — вернуться в Гвинтал.
— Что-то я раньше не замечал, чтобы ты рвалась уехать отсюда.
— А теперь хочу. — Она яростно выдирала сорняки из земли. «Именно так мне надо преодолевать непонятное искушение в его присутствии, — с отчаянием подумала она. — Вырви его, задуши, пока оно не захватило тебя целиком». — Я хочу вернуться домой. Эдвине гораздо лучше, да и Малик уже скоро сможет ходить. Хватит прохлаждаться здесь.
— Мы поедем в Гвинтал, когда… — Помолчав, он поправился: — …если я решу ехать.
Она метнула на него беспокойный взгляд.
— Нет причин отказываться от поездки. А сокровища? Разве ты не…
— Я еще не уверен, что клад существует.
Пора бы ей понять, что он ничему на слово не верит, но она не могла не тешить себя хоть слабой надеждой.
— Почему ты не веришь мне? — с горечью спросила она. — Делмас и лорд Ричард не сомневаются.
— Потому что это их единственный выход.
— А ты?
— Я хочу найти клад, если он существует, но пока у меня другие планы. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Я предложил тебе все, что смог. Ты знаешь, я не могу взять тебя в жены. Если б мог, то женился бы.
Она испуганно взглянула на него.
— Ты решился бы?
Он нахмурился.
