На следующий день, изменив своей привычке вставать с первыми лучами солнца, Жанна проснулась поздно и едва не опоздала к завтраку. Накануне ей долго не удавалось заснуть, и она беспокойно ворочалась с боку на бок, предаваясь размышлениям. Уединение ее спальни не произвело на нее того успокаивающего воздействия, на которое она рассчитывала. Телесные желания одолевали Жанну, но ощущение собственного одиночества и безрассудное желание быть с Сэнтином имели под собой не одну только физическую природу. Жанна поняла это довольно скоро, и эта мысль наполнила ее таким сильным беспокойством, что ни о каком сне не могло быть и речи.
Она понимала, что не может позволить себе никакой глубокой привязанности к Сэнтину, не говоря уже о большем. Тщетно Жанна убеждала себя в том, что их отношения носят временный характер и ограничены вполне конкретным сроком. Она по-прежнему не желала иметь ничего общего с человеком, обладающим столь агрессивным и властным характером. Для Жанны — особенно с ее стремлением к независимости и свободе — это был бы наихудший вариант; следовательно, она ни в коем случае не должна была уступать той странной всепоглощающей нежности, которая все чаще и чаще охватывала ее в последние дни. Теперь, когда Раф сделал ее своей любовницей, ей придется постоянно быть настороже, чтобы не поступиться своей свободой, поддавшись его телесному обаянию.
Но все ее усилия были, похоже, изначально обречены на неудачу. Выйдя на следующий день к завтраку, Жанна застала Сэнтина одиноко сидящим за длинным столом, и сердце ее болезненно сжалось.
Заслышав ее шаги по каменному полу веранды, Сэнтин поднял голову и нахмурился.
— Ты опоздала! — нетерпеливо бросил он.
Раф был одет в плотные черные брюки из грубой хлопчатобумажной материи и трикотажную фуфайку светло-коричневого цвета. Рукава ее были закатаны до локтей, обнажая его сильные бронзовые руки. «Он похож на мальчишку, — подумала Жанна, усаживаясь на отведенное ей место напротив него. — Похож, несмотря на эту свою сердитую гримасу…»
— Немного, — кротко согласилась она, расстилая на коленях салфетку. — А где Пэт и Дайана?
— Доусон где-то прячется, — ответил Сэнтин, язвительно кривя губы. — Кажется, он отправился на прогулку вдоль берега. — Он налил ей кофе из серебряного кофейника и неожиданно добавил: — А Дайана, представь себе, уехала.
— Уехала? — удивилась Жанна. — Куда?
— Откуда я знаю… — Сэнтин нахмурился сильнее. — Собрала свои вещички и отбыла. Я отослал ее, поскольку необходимость в ее дальнейшем присутствии отпала.
Сэнтин презрительно улыбнулся.
— Можешь за нее не волноваться, — добавил он. — Уверяю тебя, что мисс Симмонс вовсе не вышвырнули за ворота спозаранок. Она получила щедрое вознаграждение за свои услуги и отбыла очень довольная.
Жанна с озабоченным видом прикусила губу.
— В твоей щедрости я не сомневалась, — медленно сказала она. — Просто я не думала, что ты захочешь ее отослать. В конце концов, я пробуду здесь считанные недели, а наше с тобой соглашение не подразумевает никаких особых обязательств с твоей стороны.
— Боже мой, Жанна, ты неподражаема! — с горечью воскликнул Сэнтин, сверкая глазами. — Ты действительно считала, что я буду вести себя словно турецкий султан, который забавляется то с одной, то с другой наложницей?
Он громко расхохотался, но в его смехе не было ничего веселого.
— Да, скорее всего именно так ты и подумала… Я одного не понимаю — какая тебе разница? Несомненно, ты восприняла бы это так же спокойно, как ты отнеслась к своей первой ночи в моей постели.
«Спокойно?» — удивилась Жанна. Когда прошлой ночью она лежала в объятиях Рафа, она чувствовала что угодно, но только не спокойствие.
— Мне кажется, ты заблуждаешься, — негромко возразила она. — Я хотела только сказать, что у тебя нет передо мной никаких обязательств. Если ты хочешь, чтобы Дайана была здесь, я должна с этим…
— Она больше не нужна мне! — взорвался Сэнтин. — Я понял это в тот же час, когда увидел тебя. Ты думаешь, я не пытался использовать ее, чтобы выкинуть тебя из головы? Еще как пытался, да только это не сработало! Дайана больше не могла зажечь меня, с ней я был холоден, словно евнух… — Он с отвращением дернул ртом. — И пока мне не удастся избавиться от этого наваждения, тебе придется смириться с тем, что мое внимание будет направлено исключительно на тебя.
В душе Жанны поднялась волна неожиданной радости, но она попыталась подавить ее. Что проку в ее решимости оставаться хладнокровной и рассудительной, если она не может победить в себе даже это неуместное, примитивное ощущение торжества, вызванное известием о том, что единственная соперница, которая могла претендовать на ласки и внимание Сэнтина, больше не представляет опасности?
Опустив ресницы, чтобы скрыть вспыхнувший в ее глазах радостный огонь, Жанна поспешно поднесла к губам чашку с остывающим кофе.
— Ах, вот как… — сказала она как можно равнодушнее. — Должна ли я понимать, что отныне роль Дайаны должна исполнять я?
— А ты считаешь, что после прошедшей ночи мы смогли бы вернуться к тем пресным отношениям, которые сложились между нами в первый день? — сухо парировал Сэнтин. — Мы были великолепны в постели, а я не принадлежу к тем людям, которые, раз попробовав лакомство, способны не доесть его до конца. Благо, никаких препятствий этому я не вижу. Как раз сегодня утром я распорядился, чтобы твои вещи перенесли в мою спальню.
Жанна нервно облизала пересохшие губы.
Последние слова Сэнтина вновь вызвали в ней ощущение, будто он пытается заточить ее в клетку, словно редкую птицу или зверька.
— Не понимаю, зачем тебе это понадобилось, — сказала она осторожно. — У твоей предыдущей любовницы была своя комната, и тебя, похоже, это вполне устраивало.
— Как ты справедливо заметила, — едко парировал Сэнтин, — твое пребывание в этих стенах ограничено несколькими неделями, и я не хочу терять время зря. Пока это возможно, я намерен наслаждаться твоим присутствием… во всех доступных формах.
— Но я…
— Ты переезжаешь ко мне. Это решено, — не терпящим возражений тоном подвел итог Сэнтин и поднялся из-за стола. — Заканчивай завтрак, а я пока схожу в библиотеку — мне нужно отдать Доусону кое-какие распоряжения. Через сорок пять минут ты должна быть во дворе. Я хочу, чтобы мы отправились в путь еще до полудня.
— А куда мы едем? — удивилась Жанна и, не получив ответа, оглядела свой костюм-сафари, состоявший из шоколадного цвета джинсов и приталенной бежевой блузки. — Мне переодеться? — уточнила она покорно.
Сэнтин отрицательно покачал толовой.
— Сойдет и так, — сказал он. — Вертолет доставит нас на территорию, принадлежащую «Камино Риал Эстейт»…
— «Камино Риал»? — с удивлением переспросила Жанна. Неожиданно она поняла, и ее глаза осветились радостью и неподдельным энтузиазмом. — Ты хочешь сказать, что мы поедем в новый заповедник?
