— Что попробовать?
— Четыреста восемьдесят два. Я повозился с быстрым набором, потом стал перебирать адреса. Ты сказала, Джок повел себя странно только после того, как вы въехали в район, где расположены два поселка. Я скачал из Интернета карту. В районе гольф-клуба таких номеров нет, а вот в Маунтен-Стримс есть дом четыреста восемьдесят два. — Он протянул ей распечатку. — По Сиреневой аллее.
Джейн разволновалась, но попыталась рассуждать здраво:
— Это может быть совпадение.
— Конечно.
К черту здравый смысл! Нельзя лишать себя надежды.
— Неужели это адрес Рейли? Он покачал головой:
— Если верить Интернету, в данный момент там обитают некто Мэтью Фалгоу с женой Норой и дочкой Дженни. Фалгоу — местный профсоюзный деятель, у него безупречная репутация. — Он протянул ей еще один листок. — Вот фотографии, сделанные на прошлых выборах. Очаровательный ребенок.
Джейн рассеянно кивнула. Симпатичная пара сорока с чем-то лет, и с ними — миловидная светловолосая девочка лет четырех-пяти. Досье у Фалгоу, как и сказал Тревор, было кристально-чистое, ничем не запятнанное.
— Какая связь с Рейли? По-моему, никакой.
— Возможно. А может быть, и нет. — Он продолжал сидеть на корточках. — Припомни все, что сегодня говорил Джок. А потом взгляни на это с другой стороны.
Она встретила его взгляд, и ее обожгло леденящим душу страхом. Джейн догадалась, куда он клонит.
Перестань бояться! Выше голову! Ты же знала, что дело опасное. Все, что касается Рейли, окрашено в мрачные тона.
Джейн глубоко вздохнула и снова вгляделась в фотографию семьи Фалгоу.
— Он не спит? — Джейн смотрела на Джока, а обращалась к Макдафу. Глаза юноши были закрыты, но в лице чувствовалось напряжение.
— Не спит, — подтвердил Макдаф. — Со мной он не разговаривает, но он не в ступоре, он понимает, что это я с ним говорю.
— Можно я попробую?
— Ради бога.
— А вы не могли бы выйти? Макдаф прищурился:
— Тревору это не понравится.
— Перестаньте, он же совсем без сил.
— Все может измениться — и глазом моргнуть не успеешь. — Макдаф покосился на листок у нее в руке. — Хочешь остаться с ним наедине?
— Тревор, кажется, расшифровал эти цифры — 482. К вам Джок очень привязан, из-за этого у него страшный внутренний конфликт. А я ему безразлична. Может, мне удастся до него достучаться.
Макдаф продолжал смотреть на листок.
— Покажи, что там у тебя.
— Потом. Он помолчал.
— Тревор знает, что ты здесь?
— Он не знает, что я прошу вас уйти. Он на террасе. С Марио.
— То есть мне к ним лучше не выходить? — Макдаф медленно поднялся. — Я буду за дверью. Если заметишь малейшие признаки агрессии — кричи, не стесняйся. Все может закончиться в тридцать секунд.
— Единственный человек, ради которого он готов совершить насилие, это вы. Я постараюсь, чтобы он не воспринимал меня как источник угрозы для вас.
— Мы лишили его точки опоры. Не удивлюсь, если он вернулся в то состояние, в каком я нашел его в клинике.
— Успокоили, нечего сказать.
— А я и не собирался тебя успокаивать. Спокойствие может оказаться роковым. — Макдаф открыл дверь. — Зови, если понадоблюсь.
Джейн отнюдь не была спокойна. Она смотрела на красивое лицо Джока, и в груди у нее бушевали злость и ужас.
— Джок, ты меня слышишь? Ответа не последовало.
— Почему бы тебе со мной не поговорить? Я знаю, ты наверняка слышал, что я говорила Макдафу.
Ответа опять не было.
Она присела к нему на кровать.
— Четыреста восемьдесят два. Его лицо напряглось еще больше.
— Сиреневая аллея. Ты как-то говорил, что не любишь сирень. Такие красивые цветы. Я тогда не поняла почему.
Лежащие поверх одеяла руки сжались в кулаки.
— Сиреневая аллея, 482.
Джок учащенно и прерывисто задышал.
— Джок, 482.
Он задыхался, жилка на шее бешено билась. Но глаз он не открывал. Надо во что бы то ни стало вызвать его на контакт!
— Ты все время повторял: «Маленькая, очень маленькая». В этом доме на Сиреневой аллее живет маленькая девочка. Хорошенькая, румяная, белокурая. Ее зовут Дженни. Ей четыре годика.
Голова Джока дернулась.
— Нет, три.
— Ну, тебе лучше знать. — Джейн помолчала. Парень по-прежнему был погружен в себя. Ладно, надо действовать решительнее, пусть ему будет больно. — Ты ведь ее убил!
— Нет! — Он открыл глаза. — Она маленькая. Слишком маленькая!
— Но ты пришел ее убить.
— Четыреста восемьдесят два. Четыреста восемьдесят два.
— Рейли дал тебе адрес и сказал, что делать. Ты проник в дом и вошел к ней в комнату. Это было несложно, тебя хорошо обучили. А потом ты выполнил приказ Рейли.
— Нет, не выполнил! — Глаза на напряженном лице пылали огнем. — Не говори так! Я должен был, но не выполнил. Я не смог. Она была слишком маленькая. Я старался — но не смог ее тронуть.
— Но ты же всегда выполняешь приказы Рейли. Обманываешь меня?
— Замолчи! — Он схватил девушку за горло. — Я этого не делал. Не делал! Неправильно. Неправильно! Рейли приказал, а я не сделал.
С каждым словом его руки сжимались все сильнее.
— Джок, отпусти меня.
— Замолчи. Замолчи!
— Что было неправильно, Джок? То, что ты не убил эту девочку? Или что Рейли тебе приказал? — Господи, что она делает? Надо же звать Макдафа! Она уже почти хрипит. Нет, нельзя отступать, цель уже совсем близко. — Ты знаешь ответ. Скажи мне!
— Рейли всегда прав.
— Ерунда. Если бы он в тот раз был прав, ты бы убил этого ребенка. Но ты понял, насколько он страшен и сколько бед ты уже из-за него натворил. Но ничего, Джок. Все уже позади. С той секунды, как ты ушел из этого дома, он над тобой не властен. Больше он тебе не хозяин.
По щекам Джока лились слезы.
— Нет, не позади. Это никогда не кончится.
— Ну, хорошо, может, и не позади. — Господи, разожмет он когда-нибудь свои пальцы или нет? В любой момент, сама того не желая, она может разозлить его сильней. — Но когда ты в тот вечер ушел из этого дома на Сиреневой аллее, ты уже сделал шаг к освобождению от него. Рейли тебе больше не господин. Теперь это только вопрос времени.
— Нет!
— Джок, я говорю правду! И я, и Макдаф заметили, что ты меняешься. Делаешься сильнее.
