– Так зачем же вы пришли?
Взгляд Кейт снова обратился к экономке. Дерт еще продолжала сосредоточенно всматриваться в нити, но теперь руки, державшие челнок, сновали сами собой. Женщине не требовалось смотреть на него.
– Мне кажется, нам надо поговорить.
Дерт скупо улыбнулась.
– Вы чувствуете себя виноватой из-за того, что так грубо ответили мне?
– Может быть.
– Так всегда ведут себя мягкие, слабые натуры. Сначала они кусаются, а потом приходят зализывать раны, ими же нанесенные.
Кейт не выдержала и рассмеялась.
– Какая отвратительная картина.
– Надо смотреть правде в глаза. А правда не всегда приятна. – Дерт быстро провела рукой по ткани. – Совсем не обязательно было идти сюда. Я привыкла к подобным вещам.
– В какой-то степени вы сами заставляете людей так вести себя. Никому не нравится, когда постоянно указывают, что надо делать.
– Я всегда все делаю лучше других. И мне непонятно, почему не сделать то, что я прошу? Ничего лучшего они все равно не придумают.
– Может быть, им что-то хочется сделать по-своему. Пусть это даже и хуже того, что предлагаете вы.
– Неужели вы думаете, что я не пыталась бороться с собой? В конце концов я перестала обращать внимание на грубые выпады. – Она снова посмотрела на Кейт. – Вы хотите, чтобы я покинула Крейгдью?
Кейт на мгновение заколебалась. Конечно, в какой-то степени ей стало бы намного легче, если бы Дерт перестала командовать. Но она совсем не была уверена в том, что ей нужна свобода, за которую придется заплатить такой дорогой ценой.
– Почему? Неразумно избавляться от кого-то только потому, что он умен и много работает.
– Вы ищите оправдание? Я очень раздражительна, все это прекрасно знают. – Станок заработал еще быстрее. – Я часто бываю непочтительной.
– Вам что, самой хочется уехать? Зачем вы так старательно изыскиваете предлоги? Скажите прямо.
– Меня все здесь устраивает.
– Тогда я не понимаю, почему мы не можем ужиться. Я многому хотела бы научиться у вас. Но таким образом, который устраивает меня. В том ритме, который естественен для меня. Давайте попробуем с самого начала.
– Не могу дать обещание, что откажусь от попыток указывать, как и что надо делать, – резко ответила Дерт.
– Точно так же, как и я не могу дать обещания, что не посоветую вам оставить меня в покое.
– Достаточно откровенно. – Дерт посмотрела в глаза Кейт. – Это все?
Все, что собиралась сказать Кейт. Но почему ей не хотелось уходить из комнаты экономки?
– Можно я посижу и посмотрю, как вы работаете?
Удивление промелькнуло на лице женщины.
– Если хотите. Но я не смогу с вами разговаривать. Сейчас снова пойдет рисунок, и мне нельзя отвлекаться, пока не закончу его.
Кейт снова обвела комнату взглядом, задержавшись на выстроившихся в ряд свечах. Хорошее освещение было необходимо для работы.
Заметив ее взгляд, Дерт напряглась.
– Роберт разрешил мне зажигать столько свечей, сколько нужно. Днем у меня почти нет времени, чтобы заниматься этим делом. Зато те вещи, которые я тку по вечерам, украсили замок.
– Не сомневаюсь, что свечи не стоят столько, сколько ваши изделия. Мне и в голову не приходило обвинить вас в расточительстве.
Дерт расслабилась и снова занялась своим делом.
– Я думала о том, стоит ли такую трудную работу переносить на вечер, когда вы и без того сильно устали.
– Мне достаточно поспать всего несколько часов. Я успеваю отдохнуть за это время. У меня всегда хватало сил на все.
Более чем, подумала про себя Кейт, а вслух произнесла:
– Какой красивый узор. А что это за красный цветок?
– Это не цветок. Это снежинка.
– Вот как... – Кейт поняла, что совершила оплошность и какое-то время молчала. Только выдержав паузу, она осмелилась задать следующий вопрос: – Красная снежинка?
Дерт промолчала в ответ.
Девушка попробовала сделать новый заход с другого конца.
– Удивительно сочный цвет. Интересно, из какого растения удается добывать такую краску?
– Из корня вереска. Колокольчатого.
Снова вереск.
– Роберт говорил, что из вереска горцы добывают все, что угодно.
– Да, это так. В зависимости от возраста растения из вереска можно получить краску желтого, оранжевого или зеленоватого цвета.
– У кого вы учились ткать?
– У матери. А она – у своей, – ответила Дерт, не прерывая работы. – Они сажала меня к станку, когда я едва начала делать первые шаги.
– Меня тоже учили, как обращаться с ткацким станком. Но я и помыслить не могла, что можно выткать такой красоты узор. Мне до сих пор доводилось видеть, как на станках ткут только грубые и простые ткани.
– Потому что многие делают их только для домашнего обихода, им не приходится торговать тканями и зарабатывать этим на жизнь.
– Но в чем разница?
Дерт покачала головой:
– У нас все жили только на те деньги, что зарабатывали от продажи тканей. Вся деревня. Если ткань получалась особенно хорошей, мастерице платили лишний шиллинг. Естественно, каждая хотела заполучить его. И все стремились добиться лучшего качества. Если так работают годами, получается совсем другая ткань, чем та, что женщины ткут для дома.
– Уверена, что вы всегда получали лишний шиллинг.
– Конечно. Я считалась лучшей ткачихой, – сказала Дерт, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
– И многие семьи в вашей деревне занимались этим промыслом?
– Почти все. Женщины ткали. Мужчины выращивали овец.
– И большую часть товаров в вашей деревне продавали в Крейгдью?
Она кивнула.
– Макдаррены вели честную торговлю и никогда не обманывали нас. Мы им доверяли.
– И Джоку тоже?
Она быстро посмотрела на Кейт.
– Вам уже сказали, что он убил моего мужа?
– Да. И меня удивительно, почему вы после этого решились приехать в Крейгдью.
– Я не держу зла на Джока. Мой муж был пьяница. Настоящая скотина. Он постоянно задирался со всеми. Ему хотелось почесать свои кулаки. Однажды он нарвался на того, кто не захотел терпеть его выходки. – Дерт пожала мечами. – Из-за того, что он бил меня, я потеряла ребенка и не могла работать. Джок привез меня сюда и заботился, пока я не выздоровела. После этого он предложил отвезти меня назад в Ирландию. Но я решила остаться здесь.
