Он мгновенно выпрямился, и Сара недоуменно распахнула глаза, упав на диван.
– Вот и все, – вкрадчиво сказал он. – Я просто хотел услышать твой стон.
Халид отвернулся, шурша шелковым кафтаном. Пораженная, Сара только ахнула, глядя ему в спину.
– Вы… вы… – задохнулась она, не находя слов.
Халид громко хлопнул в ладоши, и дверь стремительно распахнулась, так что Сара еле успела запахнуть свой кафтан, скрестив руки на груди.
– Отведите эту женщину к воротам гарема, – приказал он по-турецки алебардщикам, которые выжидательно застыли у входа в комнату.
Сара поднялась с дивана и с достоинством сказала:
– Вы мне за это заплатите.
Голос дрожал от унижения, она с трудом сдерживала слезы.
– Нет, Сара, – спокойно отозвался Халид, – ты меня еще попросишь об этом.
Халид взмахнул рукой, и стражники ударили древками алебард об пол.
Сара вышла из комнаты для аудиенций, не оглянувшись.
У дверей гарема ее встретили приставленные к ней евнухи и проводили в ее покои.
Халид дождался, пока девушка скрылась из виду, а потом тяжело опустился на диван.
Спокойствие, с которым он отправил Сару обратно в гарем, было напускным. Никогда в жизни он так страстно не желал женщины, поэтому с большим трудом заставил себя остановиться. Но все-таки остановился, и теперь был доволен собой.
Американке надо показать, кто владеет ситуацией. Он постепенно приручит ее, и тогда она станет воском в его руках, мягким и податливым, из которого можно будет лепить все что угодно.
Но до той поры надо вести себя спокойно, во что бы то ни стало удержаться, чтобы не сорвать этот спелый сочный плод…
Схватив кувшинчик с ракией, он отпил прямо из него, утирая рот тыльной стороной ладони.
«Терпение, только терпение, – уговаривал он сам себя. – В свое время я получу все, чего захочу».
– Вас требует валиде пашана! – Мемтаз трясла Сару за плечо.
– Кто? – недоумевающе переспросила Сара, садясь и протирая глаза. Опять куда-то идти…
– Бабка Халид-шаха желает, чтобы вы явились к ней.
«Интересно», – подумала Сара. Не успев успокоиться после недавнего столкновения с Халидом, она вовсе не хотела встречаться с кем-то из его родственников.
– А могу я отказаться? – устало спросила девушка.
– Это будет неразумно. Косем имеет большое влияние на своего внука, да и вообще огромную власть в гареме. Для вашей же пользы подружиться с ней, госпожа.
– И что, мне снова придется пройти через все жуткие процедуры хаммана перед встречей с ней? – осведомилась Сара, вставая и отбрасывая за спину спутавшиеся волосы.
– Конечно, нет! Она ведь женщина.
Сара быстро умылась и надела костюм, выбранный Мемтаз: свободные шальвары из белого кашемира и облегающую красную блузку с пышными белыми рукавами и красными атласными вставками. Оставив волосы распущенными, она надела шлепанцы на каблуке, которые в помещении носили все женщины гарема, а потом, по настоянию Мемтаз, вдела в уши серьги – огромный, оправленный в золото рубин, от которого почти до самых плеч спускалась нить жемчуга.
– И как я выгляжу? – иронично спросила Сара, когда приготовления к визиту были наконец завершены.
Покои Косем располагались недалеко от комнаты Сары. Двери были богато разукрашены, как и те, что вели в аудиенц-зал Халида. Над ними находился позолоченный имперский герб. Евнухи, сопровождавшие женщин, посторонились, и Мемтаз постучала в дверь к Косем.
– Входите! – послышался старческий голос. Сара изумленно огляделась, попав в совершенно новый мир. Убранство комнат валиде пашаны было роскошным: всюду развешаны и расставлены подсвеченные клетки с экзотическими птицами, на стенах – позолоченные зеркала, резная и инкрустированная мебель… На полу – яркие ковры, одни из шелка, другие из шерсти, но все на удивление пышные и мягкие. Вдоль стен, затянутых лучшими тканями, подобно стражам, стояли расписные шкафы. Потолок главного салона был украшен золотом и лазуритом. В гостиной на пухлом плюшевом диване старая дама курила кальян. Жестом она приказала Саре пройти вперед, а потом хлопнула в ладоши, отсылая стоявших в ожидании слуг, включая и Мемтаз. И те бесшумно исчезли, словно туман в рассвете.
Сара осталась стоять перед морщинистой старухой с умными черными глазами, такими же, как у Халида. Пашана была пышно одета даже по гаремным понятиям: шальвары из розового дамаска, расшитого серебряными цветами, кремовая шелковая кофта на бриллиантовых пуговицах, жилетка из такого же материала. Поверх этого был застегнут пояс, усеянный бриллиантами и жемчугом. На худых плечах – парчовая малиновая курди, подбитая горностаем. Шелковая кремовая тюбетейка тоже была расшита бриллиантами и жемчугом и покрывала густые седеющие волосы. Миниатюрная старушка выглядела привлекательно, несмотря на свой восьмидесятидвухлетний возраст.
– Ты очень худая, – наконец проговорила Косем вместо приветствия, внимательно разглядев Сару.
– Извините, – отозвалась Сара, едва не рассмеявшись.
– Да, у моего внука странный вкус, унаследованный от его матери. Кроме того, он слишком долго учился в Англии. Но, к сожалению, мое мнение никого здесь не интересует, а тем более – пашу Бурсы. Можешь сесть.
Сара села.
– Пожалуйста, извини, что плохо говорю по-английски. Я научилась говорить благодаря снохе, но после ее смерти у меня не было возможности практиковаться, если не считать тех случаев, когда Халиду вдруг захочется говорить на этом языке. Думаю, сейчас, когда ты здесь, это желание будет приходить к нему чаще.
– Вы неплохо говорите по-английски.
– В гареме ходят слухи, что Халид влюбился в тебя, – напрямик заявила Косем.
Сара, растерявшись, молчала.
– Ну же, говори. Это правда?
– Об этом надо спрашивать, наверное, у него, – ответила Сара.
– А я спрашиваю у тебя. Вы уже занимались любовью?
Почувствовав, как краска заливает лицо, девушка с изумлением услышала собственный ответ:
– Не по-настоящему…
Сара не могла понять, почему не посоветовала любопытной старухе не совать нос не в свое дело.
– И что это значит? – не унималась Косем.
Умирая от смущения, Сара молча закрыла глаза.
– А, понимаю. Ты стыдливая. Может, поэтому он захотел тебя, ведь все женщины Бурсы сами лезут к моему внуку.
– Надеюсь, Халиду скоро надоест эта игра, пашана. Подождите немного, и он увлечется другой.
– Я в этом не уверена, – задумчиво отозвалась Косем. – У тебя хорошие манеры, светлая кожа и желтые волосы. Видишь ли, Халид тоскует по народу своей матери, Я чувствую, что ему нравится не только внешность европеек, но их дух, хотя он не признается себе в этом. Послушные восточные красавицы моего внука не привлекают.
