– Может, и так. Но я радуюсь, что вы быстро идете на поправку.
– Почему? – спросил он, пристально наблюдая за ней.
– Потому что это свидетельствует о том, как я хорошо умею ухаживать за больными, – ответила Сара.
– А может, это свидетельство моей необыкновенной выносливости, – парировал он, лукаво улыбаясь и закрывая глаза.
– Может быть. Вы хотели бы съесть немного твердой пищи?
– Я бы хотел принять ванну.
– Завтра.
– Но вчера ты говорила то же самое.
Сара покачала головой:
– Подождите еще день.
– Как только ты заснешь, Ахмед отнесет меня в хамман, при мабейне.
Сара смотрела на Халида, он по-прежнему выглядел усталым, был заросший – не брился несколько дней; но в глазах снова горел огонь, а окружавшие их фиолетовые тени почти исчезли.
– Вы этого не сделаете, – уверенно заявила она.
– Почему?
– Потому что это капризы двухлетнего малыша. Я помогла вам, и если вы хотите окончательно поправиться, то должны меня слушаться.
– Ты, похоже, чувствуешь себя очень уверенной, – заметил Халид.
– Да. А еще, надо признаться, я чувствую немалое недоумение. Как могло такое с вами случиться? Неужели вас не охраняют, когда вы находитесь вне дворца?
Он изумленно посмотрел на нее:
– Разве с нами была охрана, когда мы ездили к оазису?
– Нет.
Он пожал плечами:
– Я всегда отпускаю охрану, когда в ней нет необходимости.
– Но ведь это глупо.
Халид отвернулся.
. – А тебе хотелось бы, чтобы за тобой повсюду ездил целый отряд?
– Наверное, нет.
Вошедший хислар низко поклонился:
– Валиде пашана просит разрешения войти.
– Она снова просит разрешения! Надо думать, поняла, что мне лучше, – сухо заметил Халид.
Сара рассмеялась.
– Скажите моей бабке, что она может войти, – сказал Халид, обращаясь к Ахмеду, который снова низко поклонился. Хислар вышел поговорить с Косем, а потом посторонился, пропуская ее к внуку. Она сияла.
– Ну, ты только взгляни на себя, сын моего сына! – радостно воскликнула Косем. – Скоро ты снова отправишься на охоту!
При появлении Косем Сара встала, но вдруг почувствовала, как все поплыло перед глазами, и ей пришлось снова сесть – поспешно и тяжело.
– Что с тобой? – Халид сел и протянул к ней руки.
– В чем дело, милочка? – обеспокоенно спросила Косем, кидаясь к ней через всю комнату и тревожно наклоняясь к ней.
– Не знаю. Немного голова закружилась.
– Еще бы ей не закружиться – ты не отходила от постели моего внука уже пять дней! Когда ты в последний раз что-нибудь ела?
– Не помню.
– Как ты могла допустить, чтобы она сидела тут без еды? – закричал на бабку Халид.
Косем взяла Сару за руку, помогая встать на ноги.
– Ты прав. Это моя вина. Я так беспокоилась за тебя, что совсем забыла о твоей сиделке. Ты спала прошлой ночью, Сара?
– Спала здесь, на раскладушке.
– Сколько?
– Немного.
Косем повернулась к хислару:
– Отведи Сару обратно в покои икбал и прикажи, чтобы Мемтаз принесла ей поесть. А потом передай всем, чтобы ее до завтрашнего утра никто не беспокоил. Сегодня ночью у паши подежурю я.
– Но… – запротестовала Сара, оглядываясь на Халида.
– Иди, – приказал он. – Со мной ничего не случится.
Сара была слишком вымотана, чтобы спорить сразу с двумя людьми.
– Ладно, – уступила она. – Но если его опять начнет лихорадить, позовите меня.
– Лихорадить? – переспросила Косем.
– Если у него начнется жар, бред.
Косем кивнула, и Ахмед увел Сару.
– Как ты могла устроить мне такое? – возмущенно спросил Халид у бабки, как только они остались вдвоем.
– Что устроить?
– Разрешить Саре за мной ухаживать!
– Она спасла тебе жизнь!
– Сара видела меня слабым и скулящим, как младенец, беспомощным и зависимым. Теперь она никогда меня не полюбит!
Косем села на край его кровати и похлопала внука по руке.
– Неудивительно, что Сара не хочет с тобой спать, Халид. Ты совершенно не понимаешь женщин.
– А, помолчи! – безнадежно отозвался он. – Твои советы бессмысленны. Теперь она будет меня презирать. Она испытывает ко мне жалость.
– Она тебя любит.
– Не говори глупостей!
– Она от тебя не отходила, настояла на том, чтобы ей позволили ухаживать за тобой, хотя Ахмед хотел пригласить знахарей.
– И что это доказывает? Просто Сара хотела спасти меня, чтобы не попасть в руки другого. Конечно, у нее доброе сердце. Она поступила бы так же, если бы ей принесли, например, пса, которого переехала карета.
Косем покачала головой:
– Ты меня не переубедишь – я видела ее преданность тебе.
– Бабушка, это преданность сиделки больному! Отец Сары был врачом, и она научилась ухаживать за пациентами. И то, что Сара помогла мне встать на ноги, вовсе не означает, что она ко мне неравнодушна. Она просто следует традиции своей семьи приходить на помощь тем, кто нуждается в лечении. Кроме того, ты забываешь, что она американка. Американцы все такие.
– Какие?
– Услужливые, заботливые. Недаром британцы прозвали их «добрячками». В Америке благотворительных организаций больше, чем населения.
– Халид, ты находишь для ее заботливости тысячу объяснений – кроме одного, самого очевидного.
– Бабушка, ты просто не знаешь ее страны так хорошо, как я. В Оксфорде мне приходилось встречаться с американцами – они не похожи на нас. В экстремальных ситуациях эти люди показывают себя с самой лучшей стороны. Именно это ты и наблюдала в Саре всю неделю. Стоит мне поправиться, ты увидишь, как она снова начнет осыпать меня проклятиями, оскорблять и пытаться опять сбежать.
Вернувшийся хислар занял свое место у дверей.
– Сара заснула? – спросила его Косем. Он кивнул:
– Да, она поела, а потом легла спать.
– Хорошо. – Косем встала, поцеловав внука в лоб. – И все же я считаю, что ты ошибаешься. Но поживем – увидим.
Халид проводил ее взглядом, а потом приказал Ахмеду:
