– Это просто смешно, користа.
– Наверное. Отнеси это на счет ложной стыдливости.
– Во дворце все знают, что ты – икбал. Они уже догадались, чем мы с тобой занимаемся.
– Но не в пяти же футах от них, в конюшне.
– Это ты захотела сюда прийти! – раздосадованно проговорил Халид, упирая руки в бока.
Сара поспешно одевалась, вынимая сухие травинки из волос и морща носик от конского запаха.
– А мне показалось, что ты избавилась от всей этой викторианской чепухи! – говорил он, наблюдая, как Сара натягивает юбку-брюки.
– Вини в этом моих предков-пуритан.
– Кого?
– Предков-пуритан. Приехав примерно двести лет тому назад из Англии, пуритане поселились в Массачусетсе. Они очень строго относились к… – Сара замялась.
– К сексу? – подсказал Халид.
– Среди прочего, – ответила она, застегивая блузку.
– И, надо полагать, ты унаследовала эту склонность? – с иронией продолжал он.
– Не унаследовала. Она в самой обстановке, которая тебя окружает с детства. Вот ты же рос, зная, что в один прекрасный день станешь пашой и все в Бурсе будут тебе повиноваться.
– Не вижу, какое это имеет отношение к твоему внезапному приступу стыдливости перед слугами.
– Уж поверь, имеет, – заявила Сара, поправляя волосы.
– Ты должна научиться делать то, что тебе хочется.
– Так ведут себя избалованные дети, – парировала Сара.
– Или пашаны, – добавил он. – Приходи ко мне вечером, и я тебе об этом подробно расскажу. – Он поднес ее руку к губам и прижался в долгом поцелуе. – Мой министр финансов меня уже дожидается, так что я должен идти. Увидимся вечером.
Евнухи проводили Сару обратно в гарем, где по покоям икбал металась Мемтаз. Она перебирала одежду Сары, открывая ящики комодов и сундуки.
– Мемтаз, что происходит? – спросила Сара, остановившись у дверей.
Мемтаз обернулась к своей госпоже и поклонилась. Сара терпеливо дождалась, пока служанка выпрямилась: она уже смирилась с тем, что никогда не отучит черкешенку от этой привычки.
– Мне надо подготовить вас к особому вечеру, госпожа, – взволнованно ответила она. – Я искала сине-серебряный кафтан, который вам так к лицу.
– Что за особый вечер?
– Мне было сказано, что вы должны явиться в мабейн, одетая для торжественного случая.
– Для торжественного случая? – повторила Сара. Что происходит? Почему Халид ничего ей об этом не сказал?
– Да, госпожа.
– Мемтаз, я надену кафтан, но только на сорочку. И никаких сережек, поясов и головных уборов. Я устала каждый раз навешивать на себя двадцать фунтов всяких одеяний.
Мемтаз расстроилась.
– Хорошо, давай пойдем на компромисс, – предложила Сара, смягчаясь. Крошечная служанка переживала, если Сара выходила из гарема не наряженная, как рождественская елка. – Хорошо, ты меня оденешь, как считаешь нужным, а я потом сниму пять вещей.
– Пять? – переспросила Мемтаз.
Сара кивнула.
К тому времени, как Сара поужинала, приняла ванну и оделась, настала пора идти к Халиду. Как и было договорено, она сняла драгоценности и вычурный пояс, которые выбрала Мемтаз, но все равно осталась одетой достаточно роскошно, так что служанка сочла ее наряд вполне подобающим. Сара вышла из гарема, гадая, что же придумал Халид. Он ничем не выдал своих намерений, впуская ее в свои покои и отправляя прочь слуг.
Сара молча наблюдала, как он прикручивает фитили масляных ламп. Закончив, он повернулся к ней. На нем была европейская одежда – он всегда теперь так одевался, когда встречался с ней. Выглядело забавно: она была наряжена, как восточная одалиска, а он – как лондонский щеголь. Жестом пригласив Сару сесть, он тут же вручил ей резную шкатулку, запечатанную желтым сургучом.
– Что это? – удивленно спросила она. Халид сел у ее ног, опираясь на локоть:
– Открой!
Сара повиновалась, понимая, что Халид вручает ей очередной подарок.
В шкатулке оказалась пара нарядных бархатных тапочек, расшитых золотой нитью и усыпанных драгоценными камнями. Вынув один, она стала рассматривать. В свете ламп камни ярко заиграли.
– Они очень красивые. Это мне?
– Конечно. Их сделали по мерке твоих лайковых сапожек.
– Спасибо.
– Ты понимаешь значение этого подарка?
– Э-э… нет.
– Я прошу тебя выйти за меня замуж.
Онемев, Сара смотрела на него какое-то время, потом глупо спросила:
– Подарив мне пару обуви?
Халид улыбнулся:
– Таков обычай. Это означает, что я всегда буду обеспечивать тебя всем необходимым. Кроме того, по обычаю я должен подарить тапочки членам твоего дома, поэтому я заказал пару и для Мемтаз.
Сара молча сидела, держа обувь в руках.
– Что ты ответишь на мое предложение? – спросил он.
Сара молчала.
– Конечно, ты по-прежнему вольна уехать в Америку, если это твой выбор, – негромко сказал он. – Но я прошу тебя остаться со мной здесь, в Бурсе, и стать моей женой.
Сара прикоснулась к его лицу, и он притянул ее к себе на колени.
– Разве ты можешь меня покинуть? – спросил он, нежно прижимая ее к себе. – Разве можешь, користа?
– Нет.
– Тогда почему ты молчишь?
– Это очень серьезное обещание! Я ведь тогда должна отказаться от своей прежней жизни. Я больше никогда не увижу свой дом, правда?
– Может, увидишь. Мы будем путешествовать.
– Но это еще не все, Халид.
– Слушаю тебя.
– Я не хочу быть пашаной.
– Боюсь, что в этом у тебя нет выбора.
– Но мне не нравится, когда передо мной кланяются и лебезят. Я с трудом это переносила, когда была икбал, а когда стану твоей женой…
– Я могу приказать всем на тебя плевать, если тебе это больше нравится, – сухо ответил Халид.
– Не смешно.
– Извини.
– А нельзя оставить все так, как было? – спросила Сара. – Я была счастлива! А ты разве нет?
– Тебе хочется жить в гареме в качестве наложницы?
– Наверное, нет.
– А, может, ты хочешь видеть, как я возьму себе в жены другую женщину? Рано или поздно придется это сделать, мне же нужен наследник.
– Если ты женишься на ком-то, я этого не вынесу, – тихо сказала она.
