Наконец все осталось позади. Соседи разошлись, церковный хор исполнил все, что полагается, священник произнес прощальное слово и уехал вместе с хором. Лара осталась на ранчо одна с Кэлом. Сидя на кухне, она просматривала почту — в основном это были соболезнующие открытки, отвечать на которые у нее не поднималась рука. Дом без бабушки был отвратительно пуст. Роуз прожила здесь тридцать лет. Тиканье часов над раковиной отдавалось в ушах Лары ударами гонга.
Она опустила голову на руки и заплакала.
Прошло несколько минут, и Лара почувствовала, что она не одна. В дверях стоял Кэл.
— Заходи! — прошептала Лара, отирая слезы со щеки тыльной стороной руки.
Он неуверенно приблизился к столу, неотрывно глядя ей в глаза.
— Мне хочется поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня в эти последние дни, — сказала Лара.
Кэл кивнул.
— Я рада, что ты не держишь зла — за то, что я тебе наговорила… Но это не извиняет моей грубости… — Лара снова заплакала.
Кэл опустился на стул напротив и взял руку Лары в свою.
— Хорошо, что ты пришел. Мне надо с тобой поговорить. Сегодня утром звонил бабушкин юрист. Впечатление такое, что ранчо придется продать.
Кэл снова кивнул.
— Я бы не стала с этим торопиться, но ранчо все в долгах, а Джим Стэмпли собирается уйти — он давно мечтает купить себе маленькое хозяйство… Он ждал лишь, когда Роуз… — Лара замолчала.
Кэл сильнее сжал ее руку.
Сглотнув, она продолжала:
— Вот и получается — Джим уходит, кредиторы требуют денег, выхода у меня нет. О коневодстве у меня самое смутное представление, найти замену Джиму будет нелегко, а юрист знает агента по недвижимости, который может найти покупателей.
— Понимаю.
— Роуз хотела, чтобы я сохранила ранчо — слишком много она в него вложила, — мягко произнесла Лара. — А теперь оно перейдет к чужим людям — просто позор!
Кэл молчал.
— Ты останешься, пока я найду покупателя? — спросила Лара, пренебрегая в тяжкую минуту своей жизни гордостью.
Кэл, недолго поколебавшись, ответил:
— Безусловно.
— Спасибо.
Кэл открыл рот, желая что-то добавить, но ему помешал звонок в дверь.
— Ах, Боже мой! — воскликнула Лара, глянув на часы. — Это как раз агент по недвижимости. Я про него совсем забыла. — Она побежала в переднюю открывать парадную дверь, а когда оглянулась, Кэла в кухне уже не было. Он ушел.
На смену июлю пришел август, но стояла все такая же невыносимая жара. Множество людей приходило смотреть ранчо. Жизнь Лары заполнили агенты, коневоды и любопытствующие потенциальные покупатели, которые совали нос во все уголки дома и хозяйственных построек, делая записи в своих блокнотах. Лара объявила, что желает продать ранчо как можно быстрее и поэтому готова уступить его по весьма и весьма низкой цене. В результате агент Лары получил столько смехотворных предложений, что в конце концов Лара установила минимум и вступала в переговоры лишь с теми, кто предлагал более высокую цену. Звонков стало существенно меньше, но дело так и не двигалось.
Мучительное одиночество довело Лару до того, что она стала звонить своим друзьям в Чикаго, но телефонные разговоры не избавляли ее от тоски. Кэл продолжал добросовестно трудиться на ранчо, но ужинать не приходил. Ларе он объяснил, что, коль скоро Роуз умерла, Лара не обязана выполнять это условие и кормить его обедами. Понимая, что он просто старается избежать общения с ней, Лара не стала ему признаваться, что готова хоть каждый день жарить жирного барашка, лишь бы вечером целый час проводить с ним вместе за обеденным столом.
После смерти Роуз Лара избегала Боба Траска и лишь спустя три недели после похорон согласилась позавтракать с ним вместе в Ред-Спрингсе. Ей так или иначе надо было в город — встретиться с юристом, а отношения с Кэлом, вернее, их полное отсутствие, так ее угнетали, что она приняла приглашение шерифа. Выехав со двора, она увидела Кэла, работавшего близ дороги. Он поднял голову от цементного фундамента, на который устанавливал почтовый ящик, и поглядел вслед ее машине.
Это была их единственная встреча за последние десять дней.
Разговор с юристом затянулся, и, когда Лара пришла в условленный ресторан, Боб уже ждал ее. Она скользнула в кресло напротив него, он улыбнулся.
— Здравствуй. Рад тебя видеть… — сказал он.
— Очень приятно слышать. Я занята. Дел по горло. Расплатиться с долгами и продать ранчо — дело нешуточное. — Лара взяла со стола меню — две странички, вложенные в светлую пластмассовую обложку.
— Только поэтому ты не желала меня видеть? — спросил Боб, глядя ей в лицо. Лара оторвалась от меню и посмотрела на Боба. — После кончины Роуз я видел тебя один-единственный раз — на похоронах.
— Ну ведь я только что объяснила. К тому же у меня не было никакого настроения с кем-либо встречаться.
Официантка принесла заказ, и Боб выждал, пока та не удалилась.
— А я думал, что твое нежелание встречаться со мной связано каким-то образом с вашим работником.
Лара, вмиг прекратив теребить ремешок сумочки, насторожилась.
— С Кэлом?
— Вот именно. На похоронах ты была с ним очень ласкова.
— Он помогал мне, Боб. Ведь он тоже был привязан к Роуз. А на что ты, собственно, намекаешь?
— В городе поговаривают о тебе и Кэле Уинстоне. Вы живете вместе на отдаленном ранчо. Кроме вас, там ни души. Вот кумушки и болтают…
— Мы живем вовсе не вместе. Я живу в доме, а он — в каморке над конюшней.
— Это не важно, а важно то, что ты там все время одна с человеком, которого здесь никто не знает: он появился в городе всего несколько месяцев назад.
— Значит, ты выступаешь в роли ревнителя общественной морали?
Боб покраснел.
— Я обеспокоен, Лара. На похоронах и слепому было бы ясно, что вы… что вы… что вы подружились. Не я единственный это заметил, а поскольку этот парень ходячая тайна, мы все беспокоимся за тебя.
— Все? Кто же эти «все»?
— Священник из вашего прихода, например.
— Калвин Лич? А не ты ли первый затеял с ним разговор на эту тему?
— Мы с ним обсуждали этот вопрос, скажем так, — ответил Боб, смешавшись.
— Ну, а кто еще?
— Элен Кингстон.
— Партнерша Роуз по бриджу? — Лара рассмеялась. — Не кажется ли тебе, что ты, мягко говоря, загибаешь?
— Миссис Кингстон больше всех волнуется за тебя, — сказал он, принимаясь за гамбургер.
— Я вчера вечером говорила с Элен по телефону и в субботу еду в гости к ее сыну, на день рождения внучки. И она ни словом не обмолвилась о своей тревоге за меня, — сообщила Лара сухо.
