— Это я здесь научился. Наблюдал, как с ними обращаются другие рабочие, а иногда и сам заходил в конюшню. Мне сразу бросилось в глаза, что у Голденрод что-то с ногой.
— Не мешало бы и мне заметить. Но я так устала! — И Лара снова расплакалась.
— Ну, ну! — произнес он ласково. — Главное, что ты не пострадала, да и лошадь в порядке. Меня разбудило ее ржание, и я решил, что конюшня горит. — Проведя рукой по спине Лары, он пробормотал: — Что это ты так похудела, Лара? Ничего не ешь, что ли?
— Не могу есть одна, — прошептала Лара. — Я все время одна, Кэл. Почему?
— О, девочка моя, я не хочу, чтоб ты была одна, — сказал он растроганно, нашел губами ее рот, и Лара горячо ответила на его поцелуй. Могла ли она даже для видимости оттолкнуть Кэла, когда так желала его? Осыпая поцелуями ее лицо и шею, он поднял Лару и, бережно усадив на солому, сам опустился рядом и притянул ее к себе.
Кэл нетерпеливо приподнял ее майку и жадной рукой обхватил грудь. Лара, постанывая от раздиравшего ее желания, вцепилась руками в густые волосы Кэла. Майка все время сползала вниз, и, потеряв терпение, Кэл приподнялся и стащил ее с Лары, тут же приникнув к ней. Он опрокинул Лару на солому и опустился на нее. Лара обнаженным торсом ощутила его разгоряченную кожу.
— Люби меня, Кэл, — шепнула она ему на ухо. — Я так тебя хочу.
В тот же миг Кэл, напружинившись, внезапно поднялся и сел, отодвинувшись от Лары далеко в сторону. Руки его дрожали, плечи ходили ходуном — так тяжело он дышал. На Лару Кэл не смотрел.
Изумленная, униженная, Лара все еще лежала на своем соломенном ложе.
— Кэл?! — нежно позвала она. — Что с тобой, Кэл?
Он молчал.
Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что он к ней не вернется. Пошарив в темноте, она нашла майку, напялила ее наизнанку и попыталась встать на непослушные ноги.
— Просто не верится, что я снова попалась на твою удочку, — выпалила она прерывающимся голосом. — Второй такой дурочки, как я, не сыскать в целом свете. Это что — твоя месть?
— Нет, — произнес Кэл угрюмо, все еще не глядя на нее. — Вряд ли ты все поймешь, но поверь, это не месть.
— Поверить тебе? — Голос ее звучал уже громче. — А почему, черт побери, я должна тебе верить? Твоя единственная цель — сделать из меня полную идиотку. Неделями ты меня не замечаешь, заставляешь сохнуть от тоски, затем подаешь надежду, делаешь так, что я умираю от желания, а потом… — Она замолчала, чтобы не расплакаться, и тут он с исказившимся от муки лицом взглянул на Лару.
— У меня вовсе нет такой цели, — тихо сказал он. — Но я не могу себе позволить воспользоваться твоей добротой. У нас нет будущего… Я ничего не могу предложить тебе.
Но Лара не слышала его слов. Ее охватила ярость, которая, слава Богу, смягчала невыносимую боль, испытываемую ею. Она сняла с ноги туфлю и швырнула в Кэла, но он исхитрился поймать ее на лету.
— Почему ты все время так поступаешь со мной? — уже кричала она во весь голос. — Это нестерпимо. Я не ем, не сплю, каждый день, каждую минуту, за каждым деревом пытаюсь найти тебя! Ты сводишь меня с ума! Если ты сам никак не можешь решить, как тебе поступить, это сделаю вместо тебя я. Я требую, чтобы ты сегодня же рано утром убрался отсюда! Что ты будешь делать и куда пойдешь, меня не интересует. Можешь отправляться хоть прямо в ад, лишь бы в девять утра и духа твоего тут не было! Я не желаю больше тебя видеть, понятно тебе?
Кэл молчал, лицо его окаменело. Лара выскочила из конюшни и бросилась домой. Там, сорвав с себя одежду, она побежала под душ. Холодная вода смыла слезы с ее лица и запах мужского пота с тела. Она долго стояла под благотворными струями, затем напялила слишком просторную для нее пижаму и медленно возвратилась в кухню — выпить перед сном чего-нибудь прохладительного. У парадной двери стоял Кэл — несмотря на жару, в кожаной куртке, у его ног примостилась дорожная сумка на молнии.
Лара закрыла глаза.
— Что тебе здесь нужно? — спросила она устало.
— Мне незачем ждать до утра. Я решил, что лучше уйти немедленно.
— А-а-а, понимаю. Ты хочешь получить жалованье?
— Мне заплачено по вчерашний день, — произнес Кэл тихо. — А сегодняшний еще не наступил.
— Так чего же ты все-таки хочешь?
— Незадолго до смерти Роуз сказала, что оставит для меня что-то в верхнем ящике комода. Она, видно, понимала, что ее конец близок и… — Он замолчал.
— И?.. — переспросила Лара резко. Ей никак не хотелось снова услышать, что ее бабушка испытывала нежные чувства к человеку, который сводит Лару с ума.
— Не можешь ли ты заглянуть в этот ящик?
— Заглянуть? Зачем?
— Чтобы поискать вещь, оставленную Роуз для меня, — повторил он терпеливо, не замечая раздраженной интонации Лары.
Она с неприязненным удивлением смотрела на него.
— Мне хочется иметь ее как память о твоей бабушке, — не унимался Кэл. — У меня никогда не было настоящей семьи. Роуз стала самым близким мне человеком на земле.
— Не знаю, о чем ты говоришь, — резко оборвала его Лара. — Все бабушкины вещи после ее смерти я просмотрела, одежду отдала бедным. Для тебя там ничего не было, так что сделай одолжение, пожалуйста, уходи.
— Может, ты все же окажешь мне такую любезность и глянешь в ящик еще раз? — попросил он тихо. — Для меня это очень важно. Она говорила — в верхнем ящике комода, специально для меня.
Лара громко вздохнула, но все же отправилась в бабушкину комнату. Открывая комод, она внезапно вспомнила, что видела в ящике старую растрепанную Библию Роуз в кожаном переплете.
Найдя книгу, она обнаружила на титульном листе надпись, сделанную дрожащей рукой бабушки. Она гласила: «Кэлу, который появился в моей жизни в самом ее конце и, как никто, напоминал мне моего покойного мужа. Да благословит тебя Бог».
Знакомый почерк растрогал Лару до слез, она вытерла их ладонью и вынесла Библию Кэлу.
— Вот! — мягко произнесла она. — Ты был прав!
Взяв Библию в руки, Кэл так долго смотрел на надпись, что в конце концов Лара окликнула его:
— Кэл?
Он не ответил. Прошло еще несколько секунд, и только тут Лара заметила, что у него мокрые глаза. Кэл плакал.
Гнев, который Лара испытывала в конюшне, в мгновение ока уступил место сочувствию.
— О Кэл! — нежно произнесла она, кладя руку ему на плечо.
Он обнял ее и уронил Библию на пол.
— Я не хочу уходить, — прошептал он ей на ухо. — Если бы ты только знала, как мне хочется остаться с тобой!
Глава пятая
— Оставайся! Ради Бога, Кэл, останься! Умоляю тебя!
Он покачал головой, не в силах вымолвить ни слова.
