Лара вскочила с места и обняла Кэрол. Ей хотелось подбежать к Кэлу, но она не знала, допускается ли это протоколом.
— Радоваться рано, — сказал судья, обращаясь к Кэрол, которая не скрывала своего ликования. — Если этот человек сбежит, — он ткнул пальцем в Кэла, — вы не найдете достаточно глубокой ямы, чтобы спрятаться от меня. Ясно вам?
— О да, Ваша честь, — пролепетала Кэрол.
— Вам, сынок, повезло, как, быть может, никогда в жизни. Не злоупотребляйте моим доверием. — Судья, обращаясь к Кэлу, был суров и тверд.
— Будьте спокойны, Ваша честь.
Лара с торжеством взглянула на Кэла, которого уже выводили из зала заседаний, и он, ошеломленный и счастливый, ответил ей улыбкой.
— Ну, Новак, ты творишь чудеса! — воскликнул Кэнфилд, застегивая свой портфель. — Никогда бы не поверил, что это возможно.
— Придется поверить!
— Только судья Мэллон, и никто более, был способен прислушаться к твоему слезливому рассказу.
— В чем дело? — спросила Лара, когда они с Кэрол покинули помещение суда. — Прокурор вел себя так, словно вы зарезали его мать.
— Почти. Хотя Кэнфилд выглядит сущим младенцем, до сегодняшнего дня он не проиграл еще ни одного дела.
— Хорошо, что вы меня не предупредили об этом раньше.
— У вас есть двадцать пять тысяч долларов? — сухо спросила Кэрол.
Во второй половине дня Лара ожидала Кэла у ворот тюрьмы. После того как надзиратель снял с него наручники и Кэл сунул под мышку большой пластиковый пакет, ворота по сигналу со скрипом разошлись, и он попал в ее объятия.
— Я не стою тебя, — хрипло произнес Кэл.
— Стоишь, — возразила она, наслаждаясь ощущением его сильных рук, по которым тосковала каждый миг разлуки.
— Пошли отсюда, — предложил он. — Как сладко пахнет свобода!
— Пахнет, как и всюду в пригородах Хартфорда, выхлопными газами, цементной пылью и гарью. Что там у тебя в пакете?
— Личные вещи. Часы, бумажник, деньги и т. д. Когда выходишь из тюрьмы, тебе возвращают все конфискованное имущество.
Через полчаса они были уже в Ларином номере. Войдя, Кэл, даже не взглянув на обстановку, тут же потянул Лару в спальню. Он умудрился чуть ли не одновременно сдернуть с себя галстук и расстегнуть молнию на ее платье, бросая вещи куда попало.
— Ты скучала по мне?
— Больше, чем ты можешь себе представить.
— Не надо ничего представлять. Я знаю.
Слишком изголодавшиеся, чтобы медлить, они быстро достигли вершины блаженства, и Лара, положив голову ему на плечо, слушала, как его сердце обретает нормальный ритм. Ей казалось, что Кэл уснул, но он вдруг сказал:
— Миленький у тебя номер. Слава Богу, что ты это время жила в приличных условиях.
— А мне показалось, что ты ничего, кроме кровати, не заметил.
— Как же, как же… Заметил… Только что… Вот направо дверь в гостиную…
— Молодец!
— А там ванная.
— Верно!
— И по пути сюда я прошел через маленькую кухоньку.
— Хоть награждай тебя золотой медалью!
— Кстати, о кухоньке… У тебя там нет чего-нибудь съестного?
— Если считать съестным пол-лимона, банку горчицы и бутылку минеральной воды. Но тут вокруг полно заведений, где можно поесть.
— И навынос есть?
— Есть! А иначе как бы питалась я? Мне было не до кулинарных изысков.
— А китайский ресторан далеко отсюда?
— «Кремовая пагода» рядом. Меню в верхнем ящике телефонного столика.
Выслушав, как Кэл по телефону диктует названия заказываемых блюд, Лара заметила:
— Ждешь к обеду всю футбольную команду Уэст-Пойнта?
— Аппетит я нагулял на славу, — сказал он с улыбкой, тут же, впрочем, потухшей. — А деньги-то у тебя есть? У меня, наверное, найдется долларов шесть, но этого явно маловато.
— Деньги есть.
Помрачневший Кэл молча натянул брюки и закурил.
— Что с тобой, Кэл? — ласково спросила Лара, кладя руку ему на плечо.
— Ненавижу такую ситуацию, — ответил он угрюмо. — Я чувствую себя мужчиной на содержании.
— Не глупи. Мы с тобой единое целое. Когда эта кутерьма закончится, работой на ранчо я загоняю тебя до смерти. Каждый потраченный на тебя пенс ты возвратишь мне сторицей.
— Неостроумно.
— Почему? Разве ты не собираешься возвратиться со мной в Монтану?
— Ах, Лара, я хочу этого больше всего на свете, но ни о чем не могу думать до суда.
— Но разве мы не можем помечтать, что обвинения против тебя будут сняты и мы совместными усилиями вернем «Эль Чиело» его прежний блеск? Ты уже научился управляться с лошадьми, а Джим пока не ушел, поделится с тобой опытом. Сдается мне, что это Роуз не дала мне раньше времени продать ранчо. Не забывай, что она теперь на небе, сидит по правую руку от Бога и стала очень сильной.
— Она и на земле была сильной, — улыбнулся Кэл.
— Она знала! Знала, что мы будем вместе. И, наверное, хотела, чтобы мы хозяйничали на ранчо.
— А как с твоим преподаванием?
— Я взяла отпуск до января. Учительница, которая бы могла и хотела меня заменить, уже преподает в моих классах. Остается лишь окончательно уволиться.
— А что ты будешь делать, если обвинения не снимут? — спросил Кэл.
— Этого не может быть.
— Лара, отвечай на вопрос.
— Перееду сюда, чтобы иметь возможность ходить к тебе и ждать, когда тебя выпустят. Но зачем нам сейчас говорить об этом? — быстро сказала Лара.
— Да, пожалуй, не стоит, — согласился он.
К чему спорить? Она жаждет счастья, хоть ненадолго. Так тому и быть…
В дверь громко постучали.
— Принесли еду! — Кэл вскочил.
— Кошелек в сумке на стуле, — сообщила Лара. Глядя, с каким кислым лицом он достает деньги, Лара поняла, как трудно придется Кэлу, пока он не начнет сам зарабатывать на жизнь.
Он внес в комнату огромный пакет и начал выгружать на прикроватный столик ресторанные упаковки. Их количество вызвало у Лары приступ бурного смеха.
Кэл на минуту выскочил из комнаты и вернулся с тарелками, приборами и салфетками.
— Все нашел! — с гордостью объявил он.
— Еще бы не найти! Кухонька-то величиной с телефонную будку.
— Нечего насмехаться над голодным человеком! — Кэл молча набросился на еду, сосредоточенно пережевывая пищу. Наконец он произнес сдавленным голосом: — Я не в состоянии пошевелиться, — и лег на кровать рядом с ней.
