— Она его искала?!
— Для чего наняла частного детектива, который, очевидно, в розыске Кэла преуспел не более, чем полиция.
— Пока мой дружок Боб Траск не пришел им на помощь?
— Боб Траск? Кто такой Боб Траск? Ах да, шериф из Монтаны. Я видела его имя в рапорте о задержании.
— Точно. Я встречалась с ним до… до знакомства с Кэлом. Когда я его бросила, он решил мести ради поинтересоваться прошлым моего возлюбленного.
— И попал в десятку…
— Так он, во всяком случае, считает. Но зачем было Марии Уинтерфилд искать Кэла?
— Насколько я поняла, она была возмущена выводами следователя не меньше, чем я после знакомства с делом. Мария уверена, что тот подкуплен ее отцом, все свои проблемы решавшим именно таким образом. Ей хотелось восстановить справедливость, а для этого прежде всего надо было найти пострадавшего от судейского произвола Кэла. Вот так и случилось, что, уезжая в Европу, она поручила поиски детективу.
— А от кого она узнала о вчерашнем заседании?
— От того же частного детектива — у него есть друг в здешней полиции.
— А я-то решила, что она явилась с намерением во что бы то ни стало упечь Кэла за решетку! — не переставала удивляться Лара.
— Я тоже. Но Мария написала судье Мэллону письмо, в котором изложила свое мнение об аресте Кэла, и оно-то, вместе с полным отсутствием веских улик, убедило судью, что Кэла следует освободить.
— Как бы я хотела ее поблагодарить! — пробормотала Лара растроганно.
— Я уже поблагодарила. Она сегодня ночью улетела обратно в Италию. Но вы можете ей написать. У меня есть адрес.
— Уже уходите? — спросила Лара, видя, что Кэрол поднялась. — У меня нет слов, которыми я могла бы выразить вам свою признательность, — тихо проговорила Лара.
— Не беспокойтесь, вы получите от меня счет, — улыбнулась Кэрол. Поцеловав Лару в щеку, она добавила: — Берегите себя и ребеночка. И давайте о себе знать.
— Непременно. — Проводив Кэрол глазами до двери, Лара, к своему собственному удивлению, снова расплакалась.
Кэл на свободе; казалось, тут бы только радоваться и ликовать, а она вместо этого ревет, как маленькая! То ли беременность располагает к подобной слезливости, то ли сказывается напряжение последних дней.
В палату влетел доктор Марчетти, смерил ей давление и, сообщив, что у нее десять недель беременности и что он готовит ей бумаги для выписки, порекомендовал гинеколога, велел принимать специальные предродовые витамины, а главное — отдал результаты УЗИ. Лара как впилась в снимок глазами, так и не могла оторваться. И тут появился Кэл.
Делая вид, что поправляет одеяло, Лара поспешно сунула снимок под подушку.
Кэл выглядел отдохнувшим, спокойным. Он преподнес ей букет белых роз, самых любимых ее цветов, и, нагнувшись над кроватью, нежно поцеловал Лару.
— Доброе утро, родная.
— Доброе утро, дорогой.
— Итак, приготовься! Сейчас я расскажу тебе, что происходило в зале суда, — сказал он, улыбаясь самым чарующим образом.
— Поздно. Здесь уже побывала Кэрол и живописала мне все.
— Черт возьми! А я-то собирался изобразить тебе все в лицах, вплоть до заключительной сцены — ухода Кэрол вместе с судьей Мэллоном.
— Пощади! Лучше поставь розы в воду. Вон в тот кувшин.
Кэл наполнил пластмассовый сосуд водой, поставил импровизированную вазу с цветами на тумбочку около Лары, уселся поудобнее рядом и скрестил руки на груди.
— Ну что ж, если ты все знаешь, нам просто не о чем больше разговаривать, — произнес он с лукавым блеском в глазах.
— Есть. Мне надо тебе кое-что сообщить, — прошептала Лара.
Ее тон насторожил Кэла, он бросил на нее встревоженный взгляд.
— Что случилось, девочка? Ты больна? — Он обеспокоенно схватил обе ее руки в свои.
— Нет, напротив, я здорова, — прошептала она. — Я полагаю, что, возможно, это…
— Лара! — Он сжал ее руки крепче. — Вспомни, через что мы с тобой прошли! Сейчас мы свободны как птицы. Говори без обиняков, я все выдержу.
— Я беременна! — выпалила она, поймав его на слове.
Сколько бы Лара ни жила, она никогда не забудет его лицо в этот миг. Сначала оно застыло, словно Кэл пытался осмыслить эту новость. Затем осветилось таким счастьем, такой любовью! Он поднес ее руки к своим губам и закрыл глаза.
— Кэл! — нежно окликнула его Лара.
— Я люблю тебя! — прошептал он, открывая глаза.
— Значит ли это, что ты не против…
Он опустился на колени у кровати и обнял Лару за талию. Лара же гладила его по голове и плакала, но теперь уже счастливыми слезами.
— Скажи хоть слово! — вымолвила она наконец сквозь слезы.
Он лишь мотнул головой.
— Не могу! Не в силах…
— Прошу тебя, Кэл!
Он поднял голову. Лицо его светилось.
— Мне всегда хотелось иметь семью, — пробормотал он.
— Правда? Может, ты говоришь просто из вежливости, потому что ребенок уже есть?
— Нет, родная! Вовсе нет! Да как тебе такое могло прийти на ум?
— Не знаю, Кэл. Но эта новость так неожиданно свалилась на меня. Не знаю, что и думать. Я очень боялась, что, после всех треволнений последнего времени ты не захочешь заводить семью. Это такая ответственность!
— Мне хотелось иметь то, что есть у всех, — сказал он просто, — но что я мог предложить женщине? Особенно после ареста и побега мне уж и вовсе ничего не светило. А когда я встретил тебя, мне стало совсем худо: именно о такой, как ты, я мечтал всю жизнь, но кем я был? Изгоем, не имеющим права обзаводиться женой, детьми — одним словом, семьей.
— А теперь имеешь. — С этими словами Лара полезла под подушку и достала снимок.
— А это что? — спросил Кэл.
— Твой ребенок. Утром мне сделали УЗИ, и лаборантка дала эту пленку.
Кэл с жадностью схватил ее и долго-долго восхищенными глазами, приоткрыв рот от восторга, рассматривал.
— Это ручка? — спросил он.
— Да.
— Какая крохотная! Мальчик или девочка?
— Пока неизвестно. А тебе не все равно?
Он только покачал головой, завороженный видом малыша, растущего во чреве Лары.
— Ваши бумаги готовы, мисс Дэниелс, — сказала дежурная сестра, появляясь в дверях. — Сейчас прикачу кресло, вы все подпишете, и мы с вами распрощаемся.
— Слышал, Кэл? — спросила Лара.
— Ммм, — был его единственный ответ.
— Меня выписывают.
Он оторвался от снимка, бережно спрятал его в карман и поднял Лару на руки.
