– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Ларвия.
– Почему спрашиваешь?
– Ты какая-то рассеянная.
– Разве?
– Да. То нервничаешь, как уличный кот, то бьешь посуду и как будто куда-то торопишься. И ничего не ешь.
– Наверное, не голодна.
– Но все так вкусно: надо же хотя бы попробовать.
Юлия покачала головой.
– Хорошо. Похоже, сегодня неподходящее время для визита. Ты чем-то встревожена, под глазами тени, как будто плохо спала ночь. Что встревожило тебя в этом славном царстве мира и спокойствия?
Юлия быстро вскинула взгляд на нее, и Ларвия с сочувствием увидела, что глаза сестры полны слез.
Выронив из рук кусочек рыбы, она наклонилась через стол к сестре.
– Ради всего святого, что случилось?
Юлия, судорожно сглотнув, прошептала:
– Это центурион, о котором ты упомянула. Соратник Цезаря. Тот, которого зовут Вороном.
Ларвия замерла, не спуская глаз с сестры. Юлия замолчала, и Ларвия ободряюще кивнула ей головой.
– Я говорила, что центурион приходил в храм вместе с Цезарем, – продолжала Юлия. – А сегодня утром, совершая обряд жертвоприношения, увидела его в толпе, пристально наблюдавшим за мной.
– Разговаривал с тобой? – пробормотала Ларвия, оглядываясь на приоткрытую дверь.
– Нет, но…
– Что но?
– …так смотрел на меня… – Юлия закрыла глаза и с трудом сглотнула воздух.
Ларвия поднялась, выглянула в зал и закрыла плотно дверь. Затем вернулась к сестре и тихо спросила:
– Так это тебя тревожит? Как же он смотрит?
– Не только это, а то, что я при этом чувствую.
* * *
– И какие ты испытываешь чувства?
Юлия поднесла руку к горлу.
– Он не спускал с меня глаз, я и сейчас ощущаю его взгляд, и думаю, что в следующий раз, когда выйду к алтарю… – она замолчала, опустив голову.
– Тебе хочется снова его увидеть? – тихо спросила Ларвия, сразу все поняв.
Юлия, закусив губу, покачала головой, а затем беспомощно пожала плечами.
Ларвия через стол потянулась к сестре и взяла ее за руку.
– Ты же знаешь, как это опасно: нельзя поощрять ухаживания этого человека. Неважно, кто он. Ты рискуешь собственной жизнью.
Юлия грустно кивнула.
– И помни, как я возражала против решения Каски вмешиваться в твою жизнь, но теперь ничего не изменишь. Ты дала обет чистоты и безбрачия: нарушишь клятву, заплатишь за это.
Юлия вытерла слезы.
– Ларвия, я даже не разговаривала с ним.
– Произошло что-то очень серьезное, иначе ты не была бы в таком состоянии.
– Совсем не ожидала, что смогу испытывать такие чувства. Когда меня посвятили в весталки, поняла, что некоторые стороны жизни будут недоступны для меня.
– Ты стала весталкой в десятилетнем возрасте! Мне исполнилось тогда только пятнадцать, но делала все возможное, чтобы освободить тебя от этой участи. Сама знаешь, что мои усилия ни к чему не привели. Хотя, конечно, обучение или обет безбрачия не могут лишить тебя желания.
– Желание? Считаешь, что это желание?
– Конечно. Видела этого Деметра – очень привлекательный мужчина, к тому же прославленный герой войны, такой не может не понравиться.
– Я чувствую гораздо сильнее. Мужчины и раньше приходили в храм составлять завещания, такое происходит почти ежедневно. Но когда увидела его, то не могла отвести глаз.
– И, похоже, он испытывает то же самое к тебе.
Юлия молчала.
– Разве ему неизвестно, какое наказание полагается за преследование девственной весталки? Неужели такой безрассудный?
В дверь постучали, обе сестры невольно вскочили.
– Войдите, – отозвалась Юлия.
С подносом в руках вошла Марго.
– Ливия Версалия передает наилучшие пожелания уважаемой вдове консула Сеяна, – объявила Марго, осторожно опуская поднос на стол, перед Ларвией. На нем лежали восхитительные кусочки засахаренных в меде фруктов, яблоки, инжир и груши, нарезанные ломтиками и уложенные орнаментом вокруг горки апельсинов, привезенных из Иудеи.
– Передай мои комплименты Верховной Жрице, а также благодарность, – ответила Ларвия.
Марго поклонилась и вышла, закрыв за собой дверь.
– Как ты думаешь, она могла что-нибудь слышать? – обеспокоено спросила Ларвия, глядя вслед служанке.
– Даже если бы она слышала, Марго никогда не стала бы подвергать меня опасности.
– Уверена в этом?
Юлия кивнула.
– Возможно, я плохо ориентируюсь в твоем мире, Ларвия, но внутри этих стен знаю, кому можно доверять, а кому нет.
Ларвия взглянула на поднос с десертом без всякого энтузиазма, потеряв аппетит.
– И что ты собираешься делать с этим центурионом? – спросила она.
Юлия закрыла глаза.
– Могу никогда больше не увидеть его.
– Но надеешься, что увидишь его.
Юлия пожала плечами.
– Судя по истории его жизни, он всегда получает то, что хочет.
– А какова история его жизни?
– Мне мало о нем известно. Знаю только, что он сын свободного фермера с Корсики.
– Чтобы подняться из самых низов и достичь такого высокого положения в армии, нужно быть очень настойчивым.
– И ты считаешь, что он так же упорно станет преследовать тебя, не так ли? – заключила Ларвия.
Юлия посмотрела на сестру и отвела взгляд.
– Для него карьера значит очень много: быть доверенным лицом Цезаря, начальником элитной императорской когорты. Невозможно представить, чтобы такой человек мог отказаться от всего этого ради преследования женщины, с которой запрещено общаться.
– Звучит невероятно, не правда ли? – вздохнула Юлия.
– Да, это так.
– Не знаю, Ларвия, но когда увидела, как он смотрит на меня во время жертвоприношения, испытала такие чувства… – она замолчала, робко улыбнувшись. – Может быть, слишком преувеличиваю, может, просто совпадение? А если захотел взглянуть на меня из простого любопытства? Возможно, это ни к ничему не приведет, – она засмеялась нервным смехом. – Очевидно, вредно слишком много времени проводить одной – долгие размышления приводят к тому, что незначительный эпизод может обернуться трагедией.
