– Должно быть, Цезарь снова меняет завещание, – засмеялся Септим. – Остается только надеяться, что часть его денег достанется мне.
– По крайней мере, он принял решение взять охрану, – ответил Марк. – У него слишком много врагов, чтобы ходить без нее, как он это часто делает.
– Не сомневаюсь, ты хорошо исполнишь службу, – заметил Септим, – ну что ж, тогда я тоже ухожу. Не забудь, что сегодня мой отец пригласил тебя на ужин, Марк кивнул. У римлян ужин всегда считался официальным приемом пищи. До него они употребляли легкие закуски, перекусывая во время работы хлебом с тушеными овощами или сладким пирожным, которые покупали по пути на форум у уличных продавцов. Зато ужин оставался официальной и утонченной едой, дававшей возможность расслабиться и забыть о всех тревогах дня, собраться всей семьей и обсудить последние новости и сплетни, до которых римляне очень охочи. На ужины часто приглашались гости. Для такого провинциала, как Марк, было большой честью оказаться гостем в доме сенатора Валерия Гракха, очевидно, многое объяснялось тем, что он – герой войны и спас жизнь единственному сыну сенатора.
– Быстрее, быстрее, – торопил Аппий, нетерпеливо пританцовывая на месте. – Цезарь будет ждать тебя.
– До полудня еще есть время, а ты выполнил поручение, калигула, – улыбнулся Марк мальчику, употребив ласковое прозвище «маленькие сапожки», что льстило ребенку. – Уверен, Лисандр даст тебе еще какое-нибудь задание.
Мальчик убежал, а Марк стал пробираться сквозь толпу солдат, заполнявших Марсово поле, к северному караульному помещению, спросить разрешение у Виниция покинуть казармы. Зимой, во время расположения на зимних квартирах, армейские бараки напоминали мужские клубы, куда солдаты приходили отдохнуть, имея возможность уйти в любое время, если появлялось такое желание. Только прямой приказ, наподобие только что полученного Марком, мог прервать передышку, во время которой воины набирались сил перед летом, когда начинались войны. Как только над крепостью у храма святого Януса взвивался красный флаг, все знали, что солдаты вызывались на службу. А так как они приняли присягу, то только смерть или окончание войны освобождали их от службы.
В мае Цезарь планировал поход на Парфию.
Узкая улочка вывела Марка к главной улице, ведущей к Марсову полю. Направляясь к месту назначения, Марк с любопытством вглядывался в происходящие вокруг события.
Городская жизнь представлялась ему нескончаемой суетой, пылью и невероятным шумом. Днем коляскам и повозкам запрещалось въезжать в город, их заменяли носилки, загораживавшие всю проезжую часть дороги, в которых передвигались по городу знатные римляне, рассматривая из-за занавесок окружающую их толпу. Торговцы выставляли товары на улицу перед своими лавками, граждане собирались на углах улиц, предаваясь главной страсти – порассуждать о политике. Повсюду сновали рабы всех рас и национальностей, выполняя различные поручения. Они сопровождали детей на учебу, отправлялись за продуктами, гуляли с маленькими детьми и таскали воду в ведрах и кувшинах. Сквозь разномастную толпу прокладывали себе дорогу два сенатора, одетые в белые тоги, окаймленные пурпуром. Впереди них шествовали ликторы – служители, охранявшие и сопровождавшие высших магистратов. Пропустив утреннюю сессию в сенате, они спешили на форум послушать известного оратора Цицерона. Увидев Марка, люди расступались. В Риме не было полиции, поэтому армии часто приходилось наводить порядки на улицах, и военная форма центуриона воспринималась как символ власти.
– Корва, посмотри сюда! – послышался чей-то крик.
Марк обернулся и поймал брошенный ему предмет, оказавшийся спелой гроздью инжира, связанного тонкой бечевкой.
– Из Иудеи, – сообщил продавец фруктов, приветствуя центуриона. – Самые лучшие. Надеюсь, понравятся.
Марк протянул руку к кошельку у пояса, но торговец отрицательно закачал головой.
– Это бесплатно, – сообщил он. – За твои прошлые заслуги перед государством. Во время следующей кампании также держи варваров подальше от Рима.
– Постараюсь, – ответил Марк, каждый раз удивляясь, как незнакомцы узнают его на улицах. Он не считал себя знаменитостью, но в этом жестоком мире страна могла выжить или оказаться побежденной, имея или боеспособную или слабую армию. Стало быть, храбрые солдаты – национальные герои.
Марк остановился у лавки с вывеской, написанной от руки: «Только сегодня из Помпеи». Уже издали были видны развешанные на крюках свежая форель, сазаны, камбала; расставленные по полкам сосуды с рыбными соусами, которыми римляне приправляли пищу, а также фляги с мустом, отпрессованным соком винограда, тоже приправой, но уже к десертам. Он подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть товар, купил бутылку соуса с пометкой «самый лучший». На сегодняшнем ужине вручит этот соус хозяйке в качестве подарка. Уложив инжир и соус в обширные карманы своего плаща, центурион продолжил путь, остановившись на минутку у конюшни, вытирая пот со лба. Для февраля выдался очень теплый день, солнце ярко светило над головой.
Запах лошадиного навоза ударил ему в нос. Римляне, благоговейно относясь к чистоте, делали все от них зависящее, чтобы город благоухал и сверкал, несмотря на неразрешимые проблемы. Перенаселенные инсулы – трех – шестиэтажные кирпичные дома с комнатами и квартирами для сдачи в наем, очень непрочные, оборудованные водопроводом только на первых этажах, часто горели и являлись постоянным источником загрязнения города: жители под покровом ночи выбрасывали отбросы с крыш домов прямо на улицу, рассчитывая не нарваться на большой штраф, положенный в таких случаях. Они располагались позади торговых рядов по улице Сакра, но Марку казалось, что неприятный запах проник повсюду. Инсулы являлись постоянным укором городу, стремящемуся к чистоте, и излюбленной темой дебатов в Сенате, неоднократно принимавшем законодательные меры с целью изменения условий жизни в них.
Из своих собственных наблюдений Марк знал, что принятые законы не способны что-то изменить: многие не в состоянии купить себе хорошее жилище, поэтому все равно будут ютиться в инсулах, какие бы ограничения не устанавливались законом. Гражданская гордость, превратившись в национальную манию, вошла в противоречие с желанием каждого римского гражданина жить только в городе, а это всегда запруженные улицы и перенаселенные дома. И среди роскошных особняков на Палатинском холме, где владение даже четвертью акра земли считалось большой роскошью, и в крошечных каморках в инсулах, все население Рима боялось грязи и болезней, но никто не собирался уезжать из города. Хотя отбросы и мусор вывозились рабами на повозках, закон требовал от домовладельцев и торговцев ежедневно убирать свои помещения. Исправно работала обширная система дренажных канав, уносивших жидкую грязь и отбросы под землю, но городским жителям казалось, что все их усилия бесплодны, количество мусора продолжало расти.
Марк прищурился на солнце, оглянулся и направился в сторону журчащей воды. С жарой и пылью римляне боролись, используя огромное количество чистой и постоянно обновляемой воды: в огромных общественных банях, по четырем водопроводам выливались миллионы галлонов чистоты и прохлады; живительная влага журчала и сверкала на итальянском солнце в тысячах общественных и частных фонтанов, служивших для домов источником чистоты. Рим очищался водой.
