– Ш-ш, – прошептал он ей, напрягшейся от его прикосновения. Его поцелуи возобновились, и она снова расслабилась, отвечая на его ласки, погрузив пальцы в его мягкие волосы, обхватив его ногами, бессознательно ища полного удовлетворения. Убедившись, что его возлюбленная полностью расслабилась, Марк оторвался от ее губ и стал целовать ее тело, неистово лаская грудь, живот и бедра, а убедившись, что ее больше ничего не тревожит, опустил руку между ног – Юлия, отвернув голову в сторону, застонала, ее лицо горело, тело покрылось испариной.
Марк потерял над собой контроль, ласкал языком пупок, его действия становились неистовыми и даже грубыми – ему хотелось насытиться ею, и она взяла его в плен, обвив руками и ногами, – страсть сделала ее безрассудной. Он ласкал ее так, как ей даже не представлялось, превратив ее в слабую и безвольную, желающую пройти весь путь. Юлия сжала его плечи и погладила волосы, взмокшие от пота.
– Я хочу… – хрипло произнес он, приподняв голову.
– Да, – откликнулась она. – Да, да.
Марк наклонился над ней, сдерживая нестерпимое желание погрузиться в нее, как поступал с более опытной женщиной, но вошел в нее медленно, остановившись на ее слабый вскрик и напряжение.
– Хочешь, чтобы я прекратил? – прошептал он, сжав зубы, пот снова выступил на его лице.
– Нет, – так же еле слышно попросила она. – Только подожди… немного.
Он затих, его руки дрожали от напряжения – желание войти в нее глубже оказалось таким сильным, что пришлось до боли сжать губы, сдерживая себя.
– Теперь можно, – тихо произнесла Юлия, погладив его по спине.
Марк погрузился в нее немного глубже, остановился, услышав ее стон, но затем продолжил, убедившись, что это звук наслаждения. Закрыл глаза, почувствовав, как ее ноги оказались на его бедрах, а пятки вдавились в него.
– Еще, – прошептала она.
Он откликнулся на этот зов природы.
* * *
– Наверное, снова пойдет дождь, – мечтательно произнесла Юлия, прислушиваясь к шуму усиливающегося ветра и шелесту деревьев в саду.
Марк что-то пробормотал, почти засыпая.
Она пошевелилась, осторожно проверив, идет ли еще кровь – нет, все в порядке. Ларвия предусмотрительно подготовила все для туалета: чашу с водой и кувшин, чистое белье. Юлия помылась, но ей казалось, что она теперь помечена и каждый сможет догадаться о ее принадлежности Марку.
– Расскажи мне о себе, – попросила она, тесно прижавшись к его теплому телу и положив голову на грудь.
– Все, что нужно, ты обо мне знаешь.
– Ты же знаешь, что мне этого недостаточно.
– Что ты хочешь услышать?
– Все.
Он улыбнулся, губы коснулись ее волос.
– За последние тридцать лет?
– Почему ты решил вступить в римскую армию?
– Чтобы избавиться от фермы.
– Что так сильно ее ненавидел?
– Оказался очень плохим фермером, – коротко объяснил Марк.
– А твой отец?
– Он – хороший фермер.
– Должно быть, сожалел, потеряв тебя.
– У меня есть младший брат, который остался на Корсике.
– А как ты вступил в армию? – спросила Юлия, пробежав пальцами вниз по его руке.
– Я пришел на Капитолий, где консулы и их уполномоченные военные трибуны проводили отбор четырех тысяч человек для формирования легиона. Цезарь, увидев меня, сам выбрал из толпы для своего легиона.
– Сам выбрал?
– Да, за физические данные: рост, выносливость, общее здоровье.
– И это все?
– Все. У Рима много врагов, нужна армия, чтобы сражаться с ними.
– Ты жил армейской жизнью долгих одиннадцать лет?
– Время летит быстро.
– Потому что вы все время сражались?
– Или готовились к сражениям.
Юлия села и дотронулась пальцами до еще яркого шрама, пересекающего грудь над левым соском.
– Откуда у тебя этот шрам? – спросила она.
– В Галлии.
– Как?
– Обнаженный варвар с выкрашенным в голубую краску лицом пытался поразить меня в сердце кинжалом.
– А остальные? – Юлия провела пальцем от груди к животу.
– В разных местах. Римляне предпочитают в основном рукопашный бой, поэтому остались эти отметины.
Она поцеловала его плечо длинным поцелуем.
– Боюсь, что уйдешь в Парфию, и я больше тебя не увижу.
Он приподнял ее подбородок и повернул лицом к себе.
– Пока жив, ты увидишь меня снова.
– Это и беспокоит меня. Останешься ли ты в живых?
– Я сражался одиннадцать лет против самых разных врагов и остался в живых, а теперь у меня более важная причина остаться в живых.
– Должно быть, за все это время у тебя было много любовниц, – заключила она.
Марк прекрасно знал, что лучше не обсуждать такие темы с женщинами, а тем более с Юлией, такой неопытной.
– Не так много, – уклончиво ответил он. Она недоверчиво хмыкнула.
– Мне рассказывали о солдатах.
Он рассмеялся многозначительности ее тона.
– Что же тебе рассказывали?
– Что они седлают все, что движется, – ответила Юлия, и он изумленно уставился на нее, поразившись, что ей знаком такой грубый язык.
– Кто тебе это сказал?
– Марго, моя рабыня. Она попала в плен в Гельвеции и рассказывала, как римляне, захватив ее деревню, изнасиловали всех женщин.
Марк пожал плечами.
– Война – это другое дело, хотя признаюсь, мне никогда не нравилось принуждать женщину, которая тебя не хочет – взаимное желание доставляет гораздо большее удовлетворение для души.
– Взаимное желание? – повторила она, пробежав пальцами по центру живота вниз и взяв его в руку.
Он закрыл глаза.
Она стала ласкать его, и он поднялся в ее руках.
– Вот так? – спросила она. Он схватил ее и опрокинул на спину.
– Ты слишком быстро все постигаешь, белая роза, – пробормотал он, когда она тесно прижалась к нему.
– Люби меня снова, – прошептала она. Как было отказать в такой просьбе?
* * *
Вериг, стоя на коленях у дверей спальни, отмывал известь от кафельного пола, – Ларвия сама придумала для него такую работу, требовавшую много времени, в течение которого он будет находиться возле спальни, имея, таким образом, в случае нужды, возможность защитить тех, кто за дверью. Все это казалось ему маловероятным: центурион, сдавший его римским магистратам, находится рядом, за стеной, и занимается любовью, а ему поручено защищать его.
