– Возможно, тебе не встретилась такая женщина, – отозвался Марк.
Антоний засмеялся и поднялся на ноги, упираясь головой почти в потолок пещеры.
– Желаю удачи, мой друг. Во время суда кивни головой, чтобы я знал, какое место ты выбрал: постараюсь спасти тебя от смертного приговора и ограничусь высылкой на несколько лет.
Марк кивнул. Ему было все равно, но он понимал, что Антоний желает ему добра.
– Прощай, Деметр, – произнес Антоний, подав знак стражнику.
Марк смотрел, как Антоний наклонился, проходя сквозь ворота, а затем снова выпрямился, удаляясь в темноту.
Его мысли снова вернулись к побегу.
* * *
Ларвия не отрывала глаз от освещенного луной неба, думая о том, что вот-вот взойдет солнце, и Юлия умрет: Марк не смог ее спасти, и теперь уже никто не поможет. Ее нежной маленькой сестрой сначала пожертвовали ради чести семьи Каски, а сейчас приносят в дань древней традиции, которую чтут больше, чем народ, представляющий культуру страны, – это неправильно и несправедливо. Ларвия никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной.
Услышав стук в дверь, женщина обернулась.
– Войдите, – отозвалась она. Вошел Нестор с бокалом вина.
– Я подумал, что, возможно, захотите выпить, госпожа, – произнес он, ставя бокал на столик у кровати.
– Спасибо, Нестор.
– Мы все очень жалеем Юлию Розальбу, госпожа, – добавил он.
Ларвия кивнула.
– Потревожил вас в такое тяжелое время домашними делами, – поколебавшись, сказал Нестор. – Двух носильщиков сегодня нет весь день.
– Кого же?
– Като и Домиция.
– Да.
– Поскольку вы сказали, что вам не понадобится паланкин, сегодня утром я послал их на базар, и они не вернулись.
– Может быть, где-то задержались по своим любовным делам. Ведь так молоды, – отозвалась Юлия, желая прекратить разговор.
– Они всегда были так послушны, – с сомнением добавил Нестор.
– Хорошо, если не вернутся к утру, что-нибудь предпримем, – коротко ответила Ларвия.
«Почему он надоедает мне с этим сейчас?» – раздраженно подумала она.
Нестор, наклонив голову, удалился. Ларвия бросилась на постель лицом вниз.
Вериг придет так нескоро, после того как все заснут.
Как ей дождаться его?
Вдруг она почувствовала, как на кровать кто-то опустился и, удивленная, обернулась. Рядом сидел Вериг, и она бросилась к нему в объятия.
– Как рада тебя видеть, – прошептала Ларвия, целуя его в щеку и шею. – Мне так одиноко.
– Воспользовался возможностью и пришел раньше, – проговорил он, еще крепче прижимая ее к себе. – Подумал, что, возможно, ты нуждаешься во мне.
– Ты мне нужен, очень.
– Я здесь.
Вериг прилег на постель, и она опустилась рядом с ним, положив голову ему на грудь, – успокаивающее тепло крепкого тела передалось ей.
– Ларвия, нужно бежать из этого города, – сказал он, – ты только посмотри, что эти люди сделали с твоей сестрой. Если такое возможно, никто не может чувствовать себя в безопасности.
Она приложила пальцы к его губам.
– Знаю: вернувшись после суда над Юлией, я написала письмо сенатору Гракху с просьбой заняться передачей моей собственности родственникам Сеяна. Когда появится решение, объявляющее меня отсутствующей, он займется этим делом и все устроит. Особо просила, чтобы таким рабам, как Нестор, дали свободу и хорошее пособие – они заслужили право спокойно доживать в старости. Гракх обещает проследить, чтобы сеяновское отродье выполнило это условие. Остальные рабы перейдут вместе с поместьем в собственность родственников Сеяна.
– А можно доверять твоему соседу?
– Конечно, сенатор такой же хитрый, как и остальные, но у него нет причин не выполнить мою просьбу. Он всегда честен, если его интересы не затронуты.
– Тогда давай убежим сегодня ночью, – предложил Вериг.
Ларвия молчала.
– Что? – спросил он, посмотрев ей в лицо.
– Я должна увидеть Юлию завтра утром, до того как… – она остановилась, закусив губу.
– Ларвия, тебе не дадут поговорить с ней, – тихо произнес Вериг. – Или дотронуться до нее, не говоря уже, чтобы попрощаться.
– Знаю, но хочу, чтобы она перед смертью увидела любящее ее лицо. Ты можешь это понять?
– Да, понимаю, – произнес он, сожалея, что предложил ей побег. – Один день не сыграет большой роли. Подождем.
– Не могу поверить, что они, в самом деле, убьют ее, – прошептала Ларвия. – Мне кажется все это сном, каким-то ужасным сном. Вот скоро проснусь и буду благодарить, что это оказалось лишь воображением.
– Ты забудешь это, Ларвия. Когда-нибудь ты едва будешь помнить это время.
– Никогда.
– Это правда. Во время войны я многое повидал – римляне совершали ужасные вещи, мой народ пережил много страданий. Тогда думал, что воспоминания об этом будут преследовать меня всю жизнь. Но постепенно стал о многом забывать и, в конце концов, влюбился в тебя.
– На это понадобилось восемь лет.
– Значит, через восемь лет ты тоже сможешь забыть – это не так много. Ты останешься все такой же цветущей, а я буду с тобой рядом.
– Правда? – она взглянула на него.
– Конечно, – он наклонился, поцеловал и привлек ее к себе. В глубине дома послышался громкий стук в переднюю дверь.
– Что такое? – встревожено спросила Ларвия.
– Пойду посмотрю. Оставайся здесь, – он поднялся и вышел через дверь на галерею, исчезнув за углом дома. Ларвия надела халат и поспешила из спальни к передней двери.
Нестор уже открыл ее, несколько воинов стояли по стойке смирно в атрии дома.
Ларвия узнала среди них Друза Виниция и обратилась к нему.
– Что означает это вторжение, трибун? Я уже спала. Как вы смеете вторгаться в мой дом в середине ночи?
Виниций чувствовал себя неловко. Он уже участвовал сегодня утром в слушании дела Юлии и сожалел, что теперь пришлось вторгаться в дом к ее сестре. Получалось, будто он преследует семью Каски.
– Очень жаль, – отвечал Виниций, – но у меня имеется ордер на арест некоего Верига, вашего раба, обвиняемого в противозаконных половых отношениях со знатной женщиной.
Ларвия – та самая «знатная женщина» – свысока посмотрела на Виниция, и тот отвел взгляд.
– Какие у вас доказательства для предъявления подобных обвинений? – потребовала ответа Ларвия, надеясь, что Вериг увидит, поймет, в чем дело, и сможет бежать.
