– Ты уверен, что Постум не ночует там? – спросил он, вглядываясь в почти непроглядную темноту.
– У него дом рядом с улицей Фламинией.
– Но должен же кто-то оставаться в конюшне стеречь лошадей?
– Возможно, мальчик-конюх. Постум не так богат, чтобы содержать ночную охрану. Пошли.
Они продолжали осторожно спускаться с холма, неуверенно ступая по дороге. У Марка появлялось желание забрать из тюрьмы факел, но сразу же отверг его, ибо в ночи он станет верным ориентиром, словно маяк для тех, кто, возможно, уже бросился по их следам.
Двигаться в темноте труднее, но безопаснее.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем обнаружился черный ход конюшни, – помог резкий запах конского навоза, изредка доносившееся ржание отдыхающих животных. С форума слышался грохот повозок.
– Не вижу вход, – прошептал Вериг. Марк кивнул налево.
– Конечно, проще разбудить помощника Постума, попросить лошадей, заплатив за них. Но этого делать нельзя – нас могут запомнить.
– Пошли, – поторопил Вериг.
Черный ход оказался закрытым, но рядом обнаружилось небольшое отверстие, используемое для доставки корма.
– Пошли туда, – сказал Марк.
Они с трудом протиснулись через узкий вход. Мальчик-конюх, спавший на скамейке, подскочил, услышав какой-то шум, а затем испуганно прижался к стене, увидев двух мужчин, влезающих в конюшню.
– Да, тайком не получилось, – пробормотал Вериг. – Теперь он точно запомнит нас.
Марк не стал церемониться с мальчишкой – бросился вперед и схватил его за руку.
– Приведи двух лучших лошадей и немедленно! – приказал Марк.
Мальчик молча смотрел па пего глазами, сделавшимися, как блюдце.
– Получишь золотую монету, – добавил Марк. Мальчик, поняв, что его не собираются убивать, бросился по проходу конюшни, быстро привел двух кобыл нетерпеливо ожидавшим Марку и Веригу.
– Найди уздечки и одеяла, – приказал Марк, доставая кошелек Септима. Когда лошади были готовы, он протянул мальчику монету и добавил: – Открой дверь.
Мальчик повиновался, а когда беглецы вывели лошадей па улицу, сказал ему:
– Ты никого не видел. Скажи, что уснул, а когда проснулся, то лошадей уже не было.
Мальчик энергично закивал головой. За все время он не проронил ни слова.
– Будет молчать до первой угрозы, – заметил Вериг.
– Это уже не имеет значения. Когда Постум явится в конюшню, мы будем уже далеко.
– Куда мы сейчас отправимся? – поинтересовался Вериг.
– К воротам Порта Коллина, – коротко бросил Марк.
Вериг кивнул. Одни из многих городских ворот, они находились на окраине города, и к ним сходилось несколько дорог, ведущих к форуму. Беглецы пересекали Тибр, пробираясь около садов Цезаря, которые погибший император завещал народу. Конечно, до места назначения можно было добраться быстрее, если бы не колесить по окраине города, но улицы по ночам забивались повозками, не говоря уже о бандах, которые могли внезапно наброситься и помешать.
– Пошли, – сказал Марк.
Обойдя форум, они через несколько миль оказались в открытом поле, поросшем травой; по сигналу Марка вскочили на лошадей, покрытых только одеялами, что осложняло управление ими.
Вериг намного увереннее держался верхом – у римской армии была слабая кавалерия, многие воины вообще не знали, что такое боевой конь, но галлы часто совершали свои набеги именно на них, научившись проделывать самые невероятные трюки. Марк старался не отставать от своего спутника, вспомнив, как еще мальчиком, живя на Корсике, ездил верхом. Взглянув на небо, он понял, что нужно спешить.
Неприятно было сознавать, но пришлось признать: – Вериг более опытный наездник.
Марк ударил лошадь каблуками, заставляя ее мчаться быстрее. Светало.
* * *
– Ты готова? – тихо спросила Марго. Юлия неожиданно улыбнулась в ответ.
– Я одета, – откликнулась Юлия. – Не знаю, что значит быть «готовой» к этому, не так ли?
Марго бросила взгляд через плечо па Ливию Версалию, стоявшую в дверях с двумя испанскими стражниками и готовых сопровождать ее из резиденции понтифика.
– Можно на минутку остаться с ней наедине? – попросила она Ливию.
Поколебавшись, она кивнула и вышла из кельи для заключенных, закрыв дверь.
Марго, быстро достав пузырек с мышьяком, вложила его в руку Юлии.
– Передал телохранитель твоей сестры – выпей сразу, как только накроют, – прошептала служанка. – Яд действует быстро, и тебе не придется страдать.
Юлия взяла пузырек и спрятала его в лифе платья, обняла Марго, крепко прижав к себе женщину.
– Я люблю тебя. Ты помогла пережить первые годы после посвящения в весталки. Единственное, о чем сожалею, что останешься одна.
– Почему так произошло, Юлия? – зарыдала Марго. – Неужели стоило такого наказания?
– Не ожидала, что поймешь меня, – мягко проговорила Юлия, отстраняясь от нее. – Но только знай: это мой выбор, и мне не о чем жалеть.
Марго снова прильнула к ней, а затем отпустила, вытирая глаза краем рукава. Дверь открылась – на пороге стояла Ливия.
– Время, нужно идти, – коротко бросила она. Юлия прошла вперед – тонкая фигурка в белой накидке, Ливия и стражники следовали за ней.
Ее сестра Ларвия и остальные весталки станут единственными свидетелями, которым разрешено присутствовать во время казни.
На площади, у храма, их ожидали два экипажа. Ливия и Юлия сели в первый, которым управлял одни из стражников. Остальные пять весталок, тоже со стражником, разместились во втором – в предрассветной темноте, по булыжной мостовой застучали копыта лошадей. Юлия в последний раз оглянулась на храм, где она провела последние десять лет. Купцы готовили свои лавки, подвозя товары, спеша все сделать до восхода солнца, с любопытством разглядывая проезжавшие экипажи. Те из них, кто узнал герб весталок, возможно, догадались, что происходит, но большинство, слишком занятые своими торговыми делами, не обращали внимания.
Ее вдруг осенило – завтра же следующий базарный день!
Ливия сидела рядом с ней и молчала. А что она могла сказать?
* * *
Ларвия оделась в темноте, не зажигая свечи. После той бессонной ночи ее не оставляли думы о том, что делает сестра в эти последние часы, потом они перескакивали на собственную судьбу, но у нее не было времени, чтобы сокрушаться о случившемся: для Юлии уже ничего сделать нельзя, разве что взглядом приободрить во время казни, но Вериг нуждается в адвокате.
Друг деда, Цицерон, по ее разумению, напыщенный самовлюбленный человек, признававший лишь самого себя и любивший звук собственного голоса. Но в Риме в один голос твердили, что он – лучший адвокат города. Перебрав в уме имена большинства адвокатов, с которыми ей пришлось консультироваться по делу Юлии, она заключила, что ни один из них не поможет: религиозные законы, хорошо ими изученные, бесполезны Веригу, так как законодательство о рабах постоянно менялось, поскольку все новые и новые колонии поставляли в Рим рабочую силу. Нужно найти адвоката, который был бы в курсе последних законоположений.
