— Ты ведь понимаешь, что нам придется это сделать? — спросил
Оуэн. — Правда, прежде нужно его поймать. Потому что какими бы ни были детали,
в генеральный план почти наверняка входит заражение всей планеты. И матема…
— Я не хуже тебя знаю расчеты, — сказал Генри. — Шесть
миллиардов населения Космического корабля Земля против одного Джоунси.
— Против статистики не попрешь.
— Цифры могут лгать, — угрюмо возразил Генри, но крыть было
нечем. Такие большие цифры не лгут. Шесть миллиардов — очень большая цифра.
Оуэн отпустил тормоза и налег на акселератор. «Хамви»
послушно покатился вперед, на пару футов, завертелся было, потом встал и с
рычанием выскочил из заноса, как дикий зверь. Оуэн повернул на юг.
Расскажи, что было после того, как вы вытащили девчонку из
сточной трубы.
Но прежде чем Генри успел послать ответ, рация на приборной
доске затрещала. Зато голос звучал так громко и ясно, словно владелец сидел с
ними в «хаммере».
— Оуэн! Ты здесь, дружище?
Курц.
16
Почти час ушел на то, чтобы одолеть первые шестнадцать миль
к югу от Блю-базы (бывшей Блю-базы), но Курц не беспокоился. Господь
позаботится о них, никаких сомнений.
Машину вел Фредди Джонсон. На пассажирском сиденье скорчился
Арчи Перлмуттер, прикованный наручниками к ручке дверцы. Кембри приковали
сзади. Курц сидел позади Фредди, Кембри — за спиной Арчи. Правда, Курц немного
тревожился, боясь, что оба пленных общаются посредством телепатии и плетут
заговоры. Не много им это даст! Курц и Фредди открыли окна, хотя в «хамви» было
холоднее, чем в деревенском нужнике в январе. Никакой обогреватель просто не
мог справиться с таким морозом. Но мера была вынужденной: при закрытых окнах
атмосфера в грузовике мгновенно становилась невыносимой — серой несло, как в
загазованной шахте. Вернее, не серой, а эфиром. Больше всего воняло от
Перлмуттера, непрерывно ерзавшего на сиденье и тихо стонавшего. Кембри зарос
Рипли, словно поле — пшеницей после весеннего дождя, и Курц, даже сквозь маску,
ощущал исходивший от него смрад. Но главным оскорбителем приличий был Перли,
пытавшийся пердеть бесшумно (высвобождавший то одну ягодицу, то вторую —
«маленький полупук», как говорили в туманные дни Курцева детства). И
разумеется, делал вид, что он тут ни при чем. Джин Кембри культивировал Рипли.
Курц подозревал, что Перли, храни его Господь, культивирует кое-что другое.
Сам Курц успешно скрывал свои мысли за монотонной мантрой
собственного сочинения:
Дэвис и Робертc, Дэвис и Робертc, Дэвис и Робертc…
— Не будете так добры прекратить? — раздраженно попросил
Кембри. — Вы с ума меня сводите! Я сейчас рехнусь!
— Я тоже, — сказал Перлмуттер. Он снова заерзал и издал
длинное «пуфффф», словно выпуская воздух из надувной игрушки.
— Господи, Перли, — взвыл Фредди, опуская стекло до конца и
высовываясь наружу. «Хамви» рыскнул, и Курц приготовился к худшему, но все
обошлось. — Может, это ты попридержишь свой анальный парфюм?
— Прошу прощения, — сухо возразил Перлмуттер, — если ты
намекаешь на то, что я испустил газы, должен заметить…
— Ни на что я не намекаю, — рявкнул Фредди. — Просто говорю,
чтобы ты перестал вонять, как скунс, иначе…
И поскольку Фредди никоим образом не мог исполнить все высказанные
и невысказанные угрозы (пока они не могли обойтись без двух телепатов, главного
и запасного), Курцу пришлось вмешаться.
— История Эдварда Дэвиса и Франклина Робертса весьма
поучительна, — сказал он, — ибо еще раз доказывает, что нет ничего нового под
солнцем. Это случилось в Канзасе, давным-давно, когда еще Канзас действительно
был истинным Канзасом…
Курц, в самом деле неплохой рассказчик, увел их во времена
корейской войны. Эд Дэвис и Франклин Робертс владели почти одинаковыми
небольшими фермами, по соседству с фермой семьи Курца (который тогда звался
вовсе не Курнем). Дэвис, у которого шариков в голове не хватало, был почему-то
уверен, что сосед, наглец Робертс, так и норовит украсть у него ферму и к тому
же распространяет о нем в городе самые гнусные сплетни. Робертс сыпал ядовитый
порошок на его поля. Робертс сговорился с «Бэнк оф Эмпориа» отобрать у Дэвиса
ферму за долги.
Окончательно спятив, Эд Дэвис поймал бешеного енота и
запустил в курятник, собственный курятник. Енот передушил всех кур, и когда не
осталось ни одной, хвала Господу, фермер Дэвис разнес из ружья черно-серую
полосатую голову зверька.
Сидевшие в «хамви» зачарованно молчали, слушая неторопливое
повествование.
Эд Дэвис погрузил мертвых кур и трупик енота в свой комбайн,
«Интернешнл Харвестер», подвез к ферме соседа и при свете луны вывалил в оба
колодца: тот, из которого поили скот, и тот, что у дома. На следующий вечер,
надравшись виски и весело гогоча, Дэвис позвонил своему врагу и сообщил обо
всем. «Здорово жарко было сегодня, верно? — надрывался псих, смеясь так громко,
что Франклин Робертс еле разбирал слова. — Какую воду пил ты и твои девицы, Робертс?
С дохлым енотом или дохлыми курами? Не могу сказать точно, чем какой колодец
начинил. Ну, не позор ли! Склероз!»
Губы Джина Кембри слегка дрожали, как у человека,
перенесшего серьезный удар. Дыхание шевелило длинные бороды Рипли, свисавшие со
лба.
— Что вы хотите сказать? — прошипел он. — Что мы с Перли
ничем не лучше парочки бешеных кур?
— Повежливее с боссом, Кембри, — предупредил Фредди. Маска,
по-видимому — от возмущения, резво подпрыгивала вверх-вниз.
— Да хрен с ним, с твоим боссом! Миссия закончена!
Фредди вскинул было руку, чтобы размазать Кембри по спинке
кресла, но тот придвинул ближе искаженное страхом, изукрашенное грибком лицо.
— Давай, малыш! А может, сначала проверишь свой кулак,
убедишься, что на нем нет ран? Крохотный порез — и ты готов.
Рука Фредди нерешительно замерла в воздухе и снова легла на
руль.
— Кстати, Фредди, на твоем месте я бы ходил да оглядывался.
Если воображаешь, что босс способен оставить свидетелей, значит, совсем тупой.
Или рехнулся.
— Рехнулся, именно, — тепло сказал Курц и хмыкнул. — Кстати,
многие фермеры кончают в психушке или кончали до Уилли Нельсона
[71]
, благослови
Господи его душу, и Программы помощи фермерам. Тяготы жизни, полагаю. Слишком
велики стрессы. Бедняга Эд Дэвис кончил дни в закрытом заведении для ветеранов,
он воевал на Большой-Два, а вскоре после этой истории с колодцем Франклин
Робертс продал ферму, переехал в Уичито и устроился коммивояжером в
«Эллис-Чалмерс». Несмотря на то, что, как оказалось, колодцы вовсе не были
отравлены. Он попросил окружного санитарного инспектора взять пробы, и тот
сказал, что вода пригодна для питья. Бешенство через воду не передается.
Интересно, а Рипли?
