Мужчина постоял у двери — и действительно, было в нем что-то
не то. Оранжевая охотничья куртка, когда сезон охоты в Массачусетсе еще не
начался! Но это еще бы пустяки. Вот царапины на щеках мужчины беспокоили Дика
гораздо больше. Вид такой, словно он несколько дней продирался сквозь заросли,
а судя по осунувшемуся лицу, его преследовали. И губы двигаются, будто сам с
собой говорит. И ко всему прочему — в сером неярком свете, пробивающемся сквозь
витрину, его подбородок подозрительно поблескивал.
Да сукин сын истекает слюной! — охнул про себя Дик. Будь я
проклят, если это не так!
Вошедший быстро, по-птичьи, вертел головой, хотя тело
оставалось абсолютно неподвижным. Ну в точности филин, выслеживающий добычу!
Дик решил было соскользнуть со стула и спрятаться за прилавком, но прежде чем
рассмотрел все «за» и «против» такого шага (шестеренки в его голове и в самом
деле ворочались не слишком быстро, это и бывшая жена говорила), голова парня
снова дернулась и глаза уставились прямо на него.
Рациональная часть сознания Дика все еще питала надежду (не
совсем, правда, оформившуюся), что он все это навоображал себе, просто крыша
немного поехала из-за всех этих нелепых новостей и еще более нелепых слухов,
долетавших с севера Мэна, каждый из которых старательно муссировался прессой.
Может, малому просто потребовались сигареты или упаковка пива, а то и бутылочка
бренди или порнушка, чтобы продержаться долгую ненастную ночь в мотеле, на
подъезде к Уэйру или Белчертауну.
Но и эта слабая надежда умерла, когда их глаза встретились.
Нет, это вовсе не был взгляд маньяка-убийцы, пустившегося в
последнее плавание в никуда, но почему-то Дику показалось, что уж лучше бы к
нему забрел маньяк. Глаза покупателя, отнюдь не пустые, казались даже чересчур
заполненными. Миллион мыслей и идей метались в них, этакое броуновское движение
молекул, биржевой аппарат, с суперскоростью выдающий котировки. Глазные яблоки,
казалось, даже подскакивают в глазницах от чрезмерного напряжения.
И за всю свою жизнь Дик Маккаскелл не видел более голодных
глаз.
— Мы закрыты, — выдавил он голосом, более похожим на воронье
карканье. — Мы с моим партнером… он в задней комнате, сегодня решили закрыться.
Из-за того, что творится на севере. Я… то если мы забыли повесить табличку. Мы…
Он, как испорченная пластинка, мог бы повторять одно и то же
часами, если бы мужчина в охотничьей куртке не перебил:
— Бекон, — бросил он. — Где?
Дик понял, внезапно и отчетливо, что не окажись в магазине
бекона, этот тип просто прикончит его. Он и так вполне способен на убийство. Но
без бекона… да, конечно, бекон имеется. Слава Богу, слава Христу, слава мистеру
«Ни-то-ни-се» и всем «зеленым», у него есть бекон.
— Холодильник там, — произнес он своим новым странным
голосом. — В конце зала.
Рука, лежавшая на журнале, казалась замерзшей, как кусок
льда. В голове раздавался шепот, ему не принадлежащий. Красные мысли и черные
мысли. Голодные мысли.
Что такое холодильник? — спросил нечеловеческий голос, и
усталый, очень человеческий голос ответил:
Иди по тому проходу, красавчик. Сразу увидишь.
Голоса! Я слышу голоса, в ужасе подумал Дик. О Господи, нет!
Такое бывает перед тем, как окончательно рехнуться.
Мужчина протиснулся мимо Дика и зашагал по центральному
проходу. При этом он заметно хромал.
Телефон был рядом с кассовым аппаратом. Дик взглянул на
него, но тут же отвел глаза. Совсем близко, только руку протяни, и к тому же
установлен на скоростной набор 911, но с таким же успехом он мог находиться на
луне. Даже если он наберется храбрости, чтобы потянуться к трубке…
Я все узнаю, произнес нечеловеческий голос, и Дик едва
слышно застонал. В голове, прямо в голове, словно кто-то сунул в его мозг
радиоприемник.
Над дверью висело выпуклое зеркало, забавная безделушка,
расходившаяся, как холодное пиво, летом, когда в магазине было полно детей,
едущих на водохранилище вместе с родителями — Куэббин был всего в восемнадцати
милях отсюда — на рыбалку, пикник или экскурсию. Маленькие ублюдки вечно
пытались спереть, что плохо лежит, особенно конфеты, жвачку или журнальчик с голыми
девочками. Теперь Дик уставился в зеркало, с тоскливым любопытством наблюдая,
как мужчина в оранжевой куртке приближается к холодильнику. Открыв дверцу, он
постоял немного и схватил не один, а все четыре пакета с беконом. Потом снова
похромал по проходу, обшаривая взглядом полки. Он казался опасным, голодным и
невыносимо усталым, как марафонец, которому осталась всего одна, но самая
трудная миля. У несчастного Дика закружилась голова, словно он смотрел вниз со
страшной высоты. Все равно что не упускать из виду сразу нескольких людей, то и
дело перекрывающих обзор, возникающих в поле зрения и тут же неизвестно как
растворяющихся. Дик мельком подумал о когда-то виденном фильме, где орудовала
спятившая шлюшка с раздвоением личности, только теперь этих личностей было не
меньше сотни.
Незнакомец остановился, сунул в карман банку майонеза, сгреб
с полки нарезку хлеба и прошествовал к кассе. Дик почти ощущал усталость,
сочившуюся из его пор. Усталость и безумие.
Мужчина положил покупки и пробормотал:
— Сандвичи с беконом, на белом хлебе с майонезом. Вкуснее
всего.
И улыбнулся измученно, с такой душераздирающей искренностью,
что Дик на мгновение позабыл о страхе и протянул руку:
— Мистер, с вами все в…
Но рука застыла, словно наткнувшись на стену, дрогнула и,
взлетев, ударила Дика по лицу — шмяк! Потом медленно отстранилась и опять
замерла, паря в воздухе нелепым дирижаблем.
Не убивай его!
Выходи и попробуй мне помешать!
Если разозлишь меня, смотри, как бы не пожалеть!
И все эти голоса раздавались в его голове!
Рука-дирижабль поплыла вверх, пальцы воткнулись в ноздри,
надежно закупорив их, и, о Господи, начали ввинчиваться дальше. Хотя у Дика
Маккаскелла было немало сомнительных привычек, ногти он не грыз, ничего тут не
скажешь. Сначала пальцы продвигались с трудом, уж очень им тесно было, но едва
потекла кровь-смазка, положительно обезумели. Извивались, как черви. Грязные
ногти впивались в плоть острыми клыками. Устремляясь вверх, продираясь к мозгу,
он чувствовал, как ломаются хрящи, слышал…
Прекратите, мистер Грей, немедленно прекратите!
И внезапно пальцы Дика вновь стали его собственными. Он с
влажным хлопком отдернул руку. Кровь плеснула на прилавок, на резиновый коврик
для мелочи с эмблемой «Скоул» и на раздетых красоток в очках, чью анатомию он
изучал до того, как возникло это существо.
