— Думаю, я и сам не прочь это попробовать, — сказал Джоунси,
выкладывая сандвичи на сковороду маслом вниз. Бульон уже закипал, от него шел
дивный запах — уюта и тепла.
— Разумеется. Надеюсь, с вашими друзьями все в порядке.
— Да, — рассеянно произнес Джоунси, помешивая в кастрюльке.
— Где вы остановились?
— Ну… мы обычно охотились в Марс-хилл, там у дяди Нэта и
Бекки был охотничий домик, но два года назад какой-то кретин поджег его.
Пьянство и сигаретные окурки до добра не доведут, как говорят пожарные.
— Да, дело обычное, — кивнул Джоунси.
— Правда, страховку выплатили, но охотиться стало негде. Я
уже думал, что на этом всему конец, но Стив нашел довольно милое местечко в
Кинео. Я думал, это просто тауншип
[9]
, нечто вроде поселка, еще одна часть
Джефферсон-тракт, но немногие жители зовут его Кинео. Вы знаете, о чем я?
— Знаю, — проговорил Джоунси онемевшими губами.
Очередной телефонный звонок из ниоткуда. «Дыра в стене»
находилась примерно в двадцати милях к востоку от магазина Госслина. Кинео же
был милях в тридцати к западу. Всего пятьдесят миль. И его хотят убедить, что
человек, сидящий на диване и едва не с головой укутанный в пуховое одеяло,
прошагал со вчерашнего дня пятьдесят миль? Бред. Немыслимо.
— Вкусно пахнет, — сказал Маккарти.
Так и было, вот только Джоунси потерял аппетит.
3
Он как раз нес тарелку к дивану, когда послышался топот ног
по гранитной плите. Дверь распахнулась, и в комнату в клубах снега ввалился
Бивер.
— Член Иисусов! — воскликнул он.
Как-то Пит составил список биверизмов, и «Член Иисусов»
оказался в первой пятерке вместе с такими перлами, как «слизь подзалупная» и
«поцелуй меня в задницу», выражениями, отдававшими одновременно дзен-буддизмом
и непристойностью.
— Я уж боялся, что так и останусь в снегу, но тут увидел
свет, — продолжал Бив, воздев к потолку руки с расставленными пальцами. — Узрел
свет, Господи, да, сэр, слава Ии…
Но тут запотевшие стекла очков начали потихоньку
проясняться, Бив заметил незнакомца на диване, медленно опустил руки и
улыбнулся; одна из причин, по которой Джоунси любил его еще с начальной школы.
Пусть Бив иногда бывает утомительным, надоедливым и уж, разумеется, его никак
нельзя назвать самой яркой лампочкой в люстре, но первой реакцией на
неожиданность и внезапность всегда были не сдвинутые брови, а улыбка.
— Привет, — сказал он. — Я Джо Кларендон. А вы кто?
— Рик Маккарти.
Рик встал, одеяло свалилось, и Джоунси увидел солидное
брюшко, выпирающее из-под свитера. Что ж, ничего удивительного, подумал он,
обычный недуг среднего возраста, который и нас прикончит лет через двадцать или
около того.
Маккарти протянул руку, попытался шагнуть вперед и
споткнулся об упавшее одеяло. Не схвати его Джоунси за плечо, наверняка
пропахал бы носом пол, сметя по пути журнальный столик, на котором стояли
тарелки. И Джоунси снова поразила странная неуклюжесть гостя, заставившая
вспомнить, каким был он сам прошлой весной, когда снова учился ходить. Только
сейчас ему удалось разглядеть пятно на щеке Маккарти — оказалось, это вовсе не
обморожение, а что-то вроде нароста или родимого пятна с вросшей щетиной.
— Ой, только ничего не ломать! — Бив схватил руку Маккарти и
принялся энергично трясти, пока Джоунси не показалось, что Маккарти вот-вот
рухнет на журнальный столик.
Он тихо порадовался, когда Бив — все пять футов шесть дюймов
Бива — отступил, стряхивая тающий снег с черных, длинных под хиппи волос. Бив
снова улыбался, еще шире обычного, и со своими лохмами до плеч и толстыми
стеклами очков был, как никогда, похож на математического гения или серийного
убийцу, хотя на деле был плотником.
— Рику паршиво пришлось, — сказал Джоунси. — Заблудился
вчера и провел ночь в лесу.
Гостеприимная улыбка Бива превратилась в сочувственную.
Джоунси, знавший, что за этим последует, сжался, посылая Биву мысленную команду
заткнуться: у него сложилось впечатление, что Маккарти как человек верующий не
выносит богохульства, но, разумеется, просить Бивера хорошенько промыть рот все
равно что заклинать ветер угомониться.
— Сучье вымя! — воскликнул Бивер. — Охренеть можно!
Садитесь! Ешьте! И ты тоже, Джоунси!
— Нет уж, лучше ты, — отказался Джоунси. — Тебе нужно
согреться.
— Точно не хочешь?
— Не волнуйся, пойду сделаю себе яичницу. А Рик пока
расскажет подробности.
Может, хоть ты сумеешь разобраться во всем этом
нагромождении несуразиц, подумал он.
— Так и быть. — Бивер стащил куртку (красную) и жилет
(разумеется, оранжевый) и хотел было швырнуть их на вязанку дров, но тут же
вспомнил что-то. — Погоди-погоди, у меня тут кое-что твое.
Сунув руку в глубокий карман пуховика, он порылся и вытащил
книгу в мягкой обложке, довольно помятую, но в остальном вполне пригодную для
чтения. На обложке с надписью «Роберт Паркер. Маленькие слабости» плясали
дьяволята с вилами. Книга, которую Джоунси забыл на настиле. Бив с улыбкой
протянул ее другу:
— Я оставил твой спальный мешок, но подумал, что ты не
заснешь, пока не узнаешь, какой хрен это сделал.
— Не стоило лезть наверх в такую погоду, — сказал Джоунси,
но на самом деле это его сильно растрогало.
Никто, кроме Бива, на такое не способен, и от этого
становилось легче на душе. Значит, Бив продирался сквозь метель и не смог
понять, сидит ли еще Джоунси на дереве. Конечно, Бив мог бы его окликнуть, но
такое не для Бива. Девиз Бива — верить лишь тому, что видишь собственными
глазами.
— Чепуха, — отмахнулся Бив и сел рядом с Маккарти, глазевшим
на него, словно на редкостного экзотического зверька.
— Все равно спасибо, — кивнул Джоунси. — Займись сандвичем.
Я пошел жарить яичницу.
Он уже шагнул к плите, но поспешно обернулся:
— А Пит с Генри? Как по-твоему, они успеют добраться к ночи?
Бив открыл было рот, но прежде чем успел ответить, ветер с
новой силой набросился на домик, завывая в стропилах и скрипя досками.
— А, подумаешь, пара снежинок, — усмехнулся Бивер, когда
порыв ветра стих. — Конечно, успеют. А вот если начнется настоящая вьюга,
пожалуй, из дома носа не высунешь.
