— Прекрасно, — кивнул Курц. — Осмотри «ХМВ». Я прикрою.
— Сейчас.
Фредди взглянул на Перлмуттера, живот которого достиг
угрожающих размеров, потом на «хаммер» Оуэна. Причина стрельбы, слышанной раньше,
была вполне очевидна: «хаммер «буквально изрешетили. Оставался один вопрос: кто
держал оружие и кому достались пули. Следы, уводившие от машины, быстро
становились почти неразличимыми, но пока по ним еще можно идти. Одиночные
следы. Следы тяжелых ботинок. Оуэн?!
— Ну же, Фредди!
Фредди вышел на дорогу, и Курц последовал за ним. Фредди
услышал щелчок курка. Надеется на свой девятимиллиметровый. Что ж, босс прав, с
этим он управляется как никто другой.
Мгновенный озноб прошел по спине, едва Курц прицелился ТУДА.
Прямо ТУДА. Но что за чушь! Оуэн, да, Оуэн — дело другое, не так ли? Оуэн
переступил Черту.
17
При виде двух мальчишек, молча надвигающихся на затканную
байрумом кровать, мистер Грей принимается лихорадочно нажимать кнопку вызова
медсестры, но никто не является.
Наверное, все системы задушены байрумом, думает Джоунси. Тем
хуже, мистер Грей, тем хуже для вас.
Он оборачивается к телевизору и видит, что его экранный
двойник уже успел подтащить колли к краю шахты. Может, они опоздали? А может,
нет. Пока сказать невозможно. Колесо еще вертится.
Привет, мистер Грей, я так хотел познакомиться с вами,
произносит Генри, вытаскивая мохнатую от байрума подушку из-под безухой узкой
головы лежащего. Мистер Грей пытается уползти на другой край кровати, но
Джоунси придавливает его к матрацу, хватает тоненькие ребячьи руки пришельца.
Кожа ни горяча и ни холодна. И вообще на ощупь не кажется кожей. Что-то вроде…
Вроде пустоты, думает он, как во сне.
Мистер Грей? — спрашивает Генри. Так мы приветствуем гостей
на планете Земля.
Под руками Джоунси мистер Грей пытается сопротивляться и
слабо извивается. Откуда-то слышится истерический писк монитора, словно у этого
создания действительно было сердце, которое сейчас перестало биться.
Джоунси смотрит на умирающего монстра и мечтает только о
том, чтобы все это поскорее кончилось.
18
Мистер Грей дотянул Лэда до железной крышки, которую
ухитрился отодвинуть. Со дна шахты доносились мерный рокот бегущей воды и
затхлый сырой запах.
Если делать что-то, делай быстро и на совесть… это из
коробки с меткой ШЕКСПИР.
Задние лапы пса судорожно подергивались, и мистер Грей
слышал влажное хлюпанье раздираемой плоти: это байрум продирался одним концом и
жевал другим, пробивая себе путь наружу. Под хвостом пса слышался рассерженный
цокот, словно чириканье возмущенной обезьянки.
Нужно впихнуть собаку в шахту прежде, чем тварь выйдет
наружу. Совсем не обязательно, чтобы она родилась в воде, но в этом случае шанс
на выживание будет куда выше.
Мистер Грей попытался протолкнуть собачью голову в отверстие
между крышкой и цементом, но не сумел. Шея нелепо изогнулась и бессмысленно
скалившаяся морда вывернулась наверх. Все еще не просыпаясь (а может, и потеряв
сознание), собака тихо сдавленно залаяла.
И не пролезала в отверстие.
— Трахни меня, Фредди! — взвыл мистер Грей, почти не замечая
грызущую бедро Джоунси боль и, уж конечно, не обращая внимания на напряженное
белое лицо Джоунси, зеленовато-карие глаза, мокрые от слез усталости и крушения
надежд. Зато сознавал, остро, с ужасом сознавал: что-то происходит. «Происходит
у меня за спиной», — как сказал бы Джоунси. И кто еще мог быть? Кто еще, как не
Джоунси, его негостеприимный хозяин?
— Мать твою! — завопил он проклятому, ненавистному,
упрямому, чуточку-слишком-большому псу. — Ты нырнешь вниз, слышишь! ТЫ НЫР…
Слова застряли в горле. Почему-то он больше не мог крикнуть,
хотя смертельно хотел, как бы он хотел крикнуть, стукнуть кулаком по
чему-нибудь первому попавшемуся (хотя бы по бедной умирающей беременной
собаке). Но почему-то не мог не то что крикнуть, но даже вдохнуть. Что делает с
ним Джоунси?
Он не ожидал ответа. Но получил. Незнакомым голосом, полным
холодной ярости.
Так мы приветствуем гостей на планете Земля.
19
Беспомощно мотающиеся трехпалые руки серого существа на
больничной постели внезапно поднимаются и на мгновение отталкивают подушку.
Черные глаза, пялившиеся с плоского стертого лица без черт, наливаются злобой и
страхом. Серое создание задыхается. И хотя оно не существует в реальности, даже
в мозгу Джоунси, по крайней мере как физический артефакт, яростно сражается за
жизнь. Генри хоть и не может сочувствовать, но понимает. Мистер Грей хочет того
же, что и Джоунси, Даддитс и даже сам Генри, ибо, несмотря на его черные мысли,
разве сердце перестало биться? Разве печень не очищает его кровь? Разве тело не
продолжает вести невидимые войны против всего, начиная от обычного зла до рака
и самого байрума? Тело либо глупо, либо бесконечно мудро, но в любом случае
свободно от разрушительного колдовства мысли: оно просто стоит насмерть и
борется, пока не иссякают силы. Если мистер Грей и был другим когда-то, сейчас
все изменилось. Он хочет жить.
Но вряд ли у тебя получится, хладнокровно, почти
успокаивающе сообщает Генри. Не думаю, друг мой.
И вновь прижимает подушку к лицу мистера Грея.
20
Дыхательные пути мистера Грея опять открыты. Он жадно
глотает холодный воздух, раз, другой… и внезапно все кончается. Они душат его.
Давят. Убивают.
Нет!!! Поцелуй меня в задницу! Поцелуй меня в сраную
задницу! ВЫ НЕ СМЕЕТЕ!
Он оттаскивает собаку и поворачивает боком, совсем как уже
опоздавший на самолет пассажир пытается втиснуть в чемодан последнюю
неподатливую вещь.
Так он пройдет, думает мистер Грей.
Да. Пройдет. Даже если придется раздавить собачье брюхо
руками Джоунси, и байрум вырвется наружу. Так или иначе, но чертова скотина
пройдет.
Распухающее лицо. Вылезающие из орбит глаза. Перекрытое
дыхание. Единственная жирная вена, пульсирующая в середине лба Джоунси. Мистер
Грей, не помня себя, пихал и пихал собаку в провал и в отчаянии принялся
долбить собаку кулаками в грудь.
Лезь же, черт бы тебя побрал, лезь!
ЛЕЗЬ!
21
Фредди Джонсон сунул карабин в окно брошенного «хаммера», а
в это время Курц, крадущийся за его спиной (чем-то это напоминало атаку на
корабль серых), ждал, что будет дальше.
