— Пожалуй, — сказал он, — вы правы. Я устал, вот и все.
Живот, правда, ноет, но это все стресс. И ел я незнамо что — ветки и, Господи,
о Господи, все, что ни попадя. — Он рассеянно поскреб щеку: — Эта чертова штука
на лице очень скверно выглядит? Кровоточит?
— Нет, — заверил его Джоунси. — Обычное покраснение.
— Аллергия, — скорбно признался Маккарти. — Такое же у меня
бывает от арахиса. Пожалуй, нужно прилечь. Самое оно.
Он поднялся, но тут же пошатнулся, и прежде чем Бив и
Джоунси успели его подхватить, выпрямился и кое-как удержался на ногах. Джоунси
мог бы поклясться, что выпуклость, казавшаяся солидным брюшком, почти исчезла.
Неужели такое возможно? Или в бедняге действительно было столько газов? Трудно
сказать. Одно ясно: выпустил он достаточно, чтобы рассказывать о таком чуде
последующие двадцать лет, примерно в таком ключе: «Как вам известно, каждый
год, в первую неделю охотничьего сезона мы собираемся в хижине Бивера
Кларендона, и как-то в ноябре две тысячи первого, в самую жестокую метель, забрел
к нам один тип…» Что ж, забавная история, люди будут смеяться над жалким
говнюком, люди всегда рады посмеяться над беднягой, ухитрившимся пукнуть и
рыгнуть на весь мир. Но, разумеется, Джоунси никому не признается, как едва не
спустил курок «гаранда», приняв Маккарти за оленя. Эту часть он оставит при
себе. Да и не стоит ни с кем делиться таким…
Поскольку одну нижнюю спальню занимали Пит и Генри, Бивер
отвел Маккарти в другую, ту, где обычно спал Джоунси, предварительно послав
другу извиняющийся взгляд. Тот лишь плечами пожал. В конце концов это вполне
логично. Джоунси переночует вместе с Бивером, как когда-то в детстве. Кроме
того, неизвестно, сможет ли Маккарти одолеть ступеньки: Джоунси все сильнее
тревожило потеющее, оловянно-серое лицо гостя, тупой, какой-то оцепеневший
взгляд.
Джоунси был из тех людей, которые, застлав постель,
немедленно погребают ее под всякой всячиной: книгами, газетами, одеждой,
пакетами и прочими мелочами. Пришлось поспешно смести все это на пол, перед тем
как откинуть одеяло.
— Не хотите отлить, партнер? — осведомился Бив.
Маккарти покачал головой, не отводя зачарованного взгляда от
чистой голубой простыни. И Джоунси снова поразил его остекленевший взгляд.
Совсем как у тех голов, которые принято вешать на стену в качестве охотничьих
трофеев.
И тут он внезапно, ни с того ни с сего, увидел свою гостиную
в Бруклине, одном из самых престижных пригородов Бостона. Плетеные коврики,
раннеамериканская мебель… и голова Маккарти, укрепленная над камином. «Этого я
свалил в Мэне. Здоровый был, скотина, фунтов сто семьдесят», — будет он
рассказывать гостям на вечеринках.
Он закрыл глаза, а открыв, обнаружил, что Бив смотрит на
него с некоторым беспокойством.
— Бедро скрутило, — сказал Джоунси. — Прости. Мистер
Маккарти, снимайте свитер и джинсы. И, конечно, сапоги.
Маккарти воззрился на него с видом человека, очнувшегося от
глубокого сна.
— Конечно, — проговорил он. — Еще бы!
— Нужна помощь? — спросил Бив.
— Господи, нет. — Казалось Маккарти вот-вот расхохочется. —
Не настолько я низко пал.
— В таком случае оставляю вас на попечение Джоунси, — сказал
Бивер, выскальзывая за дверь.
Маккарти принялся стягивать свитер через голову. Под ним
оказалась красно-черная охотничья рубашка, а еще ниже — фуфайка с подогревом. И
да, теперь Джоунси был уверен, что брюшко Маккарти значительно опало.
Ну… скажем, почти уверен. Пришлось напомнить себе, как всего
час назад он был уверен, что видит не куртку Маккарти, а оленью голову.
Маккарти плюхнулся на стул у окна, чтобы снять сапоги, и
снова пукнул: не так оглушительно, как в первый раз, но все же громко и
неприлично. Оба словно не заметили этого, хотя вонь распространилась такая, что
у Джоунси заслезились глаза.
Маккарти сбросил сапоги, со стуком приземлившиеся на пол, и
стянул голубые джинсы, под которыми, как и предполагал Джоунси, оказались
кальсоны с подогревом. В комнате вновь появился Бив с фаянсовым ночным горшком
и, поставив его у изголовья, сказал:
— На случай, если вдруг… ну вы знаете, приспичит. Или
подопрет так, что мочи не станет.
Маккарти тупо, словно не понимая, о чем идет речь, уставился
на него, и Джоунси снова кольнула тревога. Не нравилось ему все это. Незнакомец
в мешковатом нижнем белье казался непривычно зловещим. Больной незнакомец.
Вопрос в том, насколько он болен.
— На случай, если не добежите до ванной, — объяснил Бив. —
Которая, кстати говоря, совсем близко. Как раз слева от спальни, но помните, не
первая, а вторая дверь по этой стене. Если вломитесь в первую, значит, придется
срать в бельевом чулане.
Джоунси от неожиданности засмеялся, ничуть не заботясь о
том, что издает чересчур высокие, слегка истерические звуки.
— Мне уже лучше, — сказал Маккарти, но Джоунси не заметил в его
голосе ни малейшей искренности. Кроме того, Маккарти продолжал стоять посреди
комнаты, как андроид, память которого была на три четверти стерта. И если
прежде он выказывал некоторую живость, даже суетливость, сейчас энергия
выработалась, исчезла, словно румянец на щеках.
— Ну же, Рик, — тихонько поторопил Бив. — Ложитесь и
покемарьте чуток. Нужно же вам набраться сил.
— Да-да. — Он тяжело опустился на расстеленную кровать и
выглянул в окно. Широко раскрытые невидящие глаза… Джоунси показалось, что запах
постепенно рассеивается, но, возможно, он попросту принюхался, как бывает, если
долго простоишь в обезьяннике. — Боже, какой снег!
— Да, — кивнул Джоунси. — Как ваш живот?
— Лучше, — повторил Маккарти, оборачиваясь к Джоунси. Теперь
в глазах плескался страх. Как у испуганного ребенка. — Простите, что так
бесцеремонно выпускаю газы. Такого со мной раньше не бывало. Даже в армии, где
мы питались почти одними бобами. Но теперь мне и вправду полегчало.
— Уверены, что не хотите помочиться перед сном? — Джоунси,
отец четверых детей, задал привычный вопрос почти автоматически.
— Нет. Сходил в лесу, перед тем как вы нашли меня. Спасибо,
что приютили. Спасибо вам обоим.
— А, дьявол, — сказал Бивер, неловко переминаясь с ноги на
ногу, — всякий бы на нашем месте сделал бы то же.
— Может, и да, — кивнул Маккарти. — А может, и нет. Помните,
как в Библии: «Внемли, стою и стучусь у порога твоего…»
Ветер за окном завывал все яростнее, так что тряслись стены.
Джоунси ждал продолжения: похоже, Маккарти было что рассказать, но тот молча
лег и натянул одеяло. Откуда-то из глубин кровати донесся очередной смрадный
рокот, и Джоунси решил, что с него довольно. Одно дело — впустить
заблудившегося путника, оказавшегося на твоем пороге, и совсем другое — терпеть
непрестанную газовую атаку.
