— Un momenta
[33]
. — Андерхилл метнулся с поразительной для
его габаритов легкостью в автобус и вернулся с усыпленным жирными пятнами
пакетом из «Королевского бургера» и магнитофоном на плече.
— Эта штука вас убьет, — предсказал Курц, кивнув на пакет.
— Мы начинаем «Войну Миров», а вы тревожитесь о высоком холестерине?!
Позади один из вновь прибывших верзил-охотников громко
возмущался, крича, что хочет позвонить адвокату, что, возможно, означало его
принадлежность к племени банкиров. Курц повел Андерхилла в магазин. Над ними в
небе вновь вернувшиеся сигнальные огни пробивались сквозь серую подкладку
облаков, прыгая и подскакивая, как диснеевские персонажи.
3
В офисе старика Госслина воняло салями, сигарами, пивом и
серой: то ли газами, то ли тухлыми яйцами, предположил Курц. Возможно, и тем, и
другим. Различался и еще один запах, слабый, но отчетливый. Запах этилового
спирта. Их запах. Теперь он распространился повсюду. Другой человек поддался бы
искушению отнести это ощущение за счет разгулявшихся нервов и чересчур богатого
воображения, но Курц никогда не был обременен ни тем, ни другим. В любом случае
он не считал, что сотня или около того квадратных миль лесных массивов,
окружавших магазин Госслина, и впредь будет существовать в качестве
жизнеспособной экосистемы. Иногда приходится сжечь предмет обстановки дотла,
чтобы не пострадала вся квартира.
Курц уселся за письменный стол и открыл один из ящиков.
Внутри оказалась картонная коробка с надписью: Хим. (США) 10 ЕДИНИЦ. Вот
радость для Перлмуттера!
Курц вынул коробку и открыл. Там лежали небольшие маски из
прозрачного пластика, из тех, которые обычно закрывают только нос и рот. Одну
он швырнул Андерхиллу, вторую надел сам, ловко закрепив эластичные тесемки.
— Это необходимо? — поинтересовался Оуэн.
— Мы не знаем. И не считайте это привилегией: через
час-другой их наденут все. Кроме обитателей карантинного блока, разумеется.
Андерхилл без дальнейших замечаний натянул маску и завязал
тесемки. Курц прислонился головой к висевшему на стене плакату Администрации
Профессиональной Безопасности и Здоровья.
— Они работают? — К удивлению Андерхилла, маска не заглушала
голоса и не запотела внутри, и хотя в ней не было ни пор, ни фильтров, дышалось
все же легко.
— Они работают над лихорадкой Эбола, над сибирской язвой,
над новой суперхолерой. А над Рипли? Возможно. Если нет, мы накрылись… сам
знаешь чем. Впрочем, возможно, мы уже накрылись. Но часы бегут, и игра
объявлена. Могу я послушать запись, которая, вне всякого сомнения, находится в
той штуке, что висит у вас через плечо?
— Все подряд? Не стоит, пожалуй. Разве что попробовать на
вкус, что это за блюдо?
Курц кивнул, повертел в воздухе указательным пальцем (как
рефери, дающий сигнал к забегу) и поудобнее устроился в кресле Госслина.
Андерхилл снял с плеча магнитофон, поставил на стол и нажал
кнопку. Раздался механический голос:
— Перехват радио Управления Национальной Безопасности.
Частотный диапазон 62914А44. Материалу присвоена классификация «совершенно
секретно». Время перехвата 06.27, ноябрь, четырнадцатое, два-ноль-ноль-один.
Запись перехвата начинается после тонального сигнала. Если вам не присвоен
допуск первый, пожалуйста, нажмите кнопку «стоп».
— Пожалуйста, — повторил Курц с ободрительным кивком. —
Неплохо. Это отпугнет большую часть персонала, не облеченного высоким доверием,
не думаете?
Последовала пауза, двухсекундный сигнал, и затем вступил
женский голос:
— Один. Два. Три. Пожалуйста, пощадите нас! Ne nous blessez
pas.
Двухсекундная пауза. Звучит голос молодого человека.
— Пять. Семь. Одиннадцать. Мы беспомощны. Nous sommes sans
defense. Пожалуйста, пощадите нас, мы беспомощны. Ne nous faites…
— Клянусь, это похоже на языковой курс Берлица из Великого
Далека, — усмехнулся Курц.
— Узнаете голос? — спросил Андерхилл.
Курц покачал головой и приложил палец к губам.
Следующий голос принадлежал Биллу Клинтону.
— Тринадцать. Семнадцать. Девятнадцать. — О, этот
неподражаемый арканзасский выговор! — Здесь нет инфекции. Il n'y a pas d
infection ici.
Еще одна двухсекундная пауза, и из магнитофона донесся голос
Тома Брокау:
— Двадцать три. Двадцать семь. Двадцать девять. Мы умираем.
On se meurt, on crève
[34]
. Мы умираем.
Андерхилл нажал кнопку «стоп».
— На случай, если интересуетесь, первый голос — это Джессика
Паркер, актриса. Второй — Брэд Питт.
— А он кто?
— Актер.
— Угу.
— После каждой паузы раздается другой голос. Все они легко
узнаваемы. Альфред Хичкок, Пол Харви
[35]
, Джеймс Браун
[36]
, Тим Сэмпл — это
местный комик, очень популярный, и сотни других, хотя некоторых мы определить
не смогли.
— Сотни других?! И сколько же длился этот перехват?!
— Строго говоря, это не столько перехват, сколько прямая
передача, которую мы глушим с восьми ноль-ноль. А это означает, что неизвестно,
сколько этого дерьма попало в эфир, хотя мы сомневаемся, что слышавшие все это
что-то поймут. А если и так… — Андерхилл философски пожал плечами. — Передача
продолжается. Голоса, похоже, подлинные. Мы провели сравнения «отпечатков
голосов», сделали спектрограммы. Кто бы они ни были, эти парни вполне могут
оставить без работы Рича Литтла
[37]
.
В кабинет донеслось отчетливое «плюх-плюх-плюх» вертолета.
Курц не только слышал его, но и ощущал всем существом. Через доски, через
плакат в серое вещество мозга шел сигнал, приказывающий начинать, начинать,
начинать, спешить, спешить, спешить. Кровь кипела желанием поскорее следовать
приказу, но он сидел не двигаясь, спокойно взирая на Оуэна Андерхилла. Спеши
медленно. Полезное изречение. Особенно когда имеешь дело с людьми, подобными
Оуэну. Как твой пах, видите ли!
Однажды ты подложил мне свинью, думал Курц. Может, не
перешел мою черту, но, клянусь Богом, все же пару шагов сделал, не так ли? Да,
думаю, так и было. И думаю, тебе стоит держать ухо востро.
