Еще бы, подумал Оуэн, конечно, не готов. И тут же
спохватился: что, если Курц прочтет его мысли? Трудно сказать, что кроется за
этими тусклыми глазами.
— Могу сообщить только, что мы собираемся уничтожить
остальных серых человечков. Ваши, и только ваши, люди составят команды боевых
вертолетов. Ваши позывные: Блю-Бой-Лидер. Ясно?
— Да, сэр.
Курц не стал его поправлять. В данном контексте, учитывая
очевидное отвращение Андерхилла к порученной миссии, обращение «сэр», возможно,
не так уж и плохо.
— Я Блю-один.
Оуэн кивнул.
Курц поднялся и вынул карманные часы. Стрелки стояли на
цифре «двенадцать».
— Скрыть все это не удастся, — сказал Ан??ерхилл. — В Зоне
слишком много американских граждан. Сколько этих… этих имплантантов?
Курц едва не улыбнулся. Ах да, хорьки. Довольно большое
количество, с годами все увеличивающееся. Андерхилл не знал этого, но Курц
знал. Гнусные твари! Но в положении босса есть одно преимущество: если не
хочешь, можно не отвечать на вопросы.
— Все, что будет потом, — проблема психушников, — бросил он.
— Наша работа — реагировать на то, что конкретные люди — голос одного,
возможно, записан у вас на пленке — определили как явную и реальную угрозу
населению Соединенных Штатов. Понятно, солдат?
Андерхилл посмотрел в эти тусклые глаза и отвел взгляд.
— И вот еще что, — добавил Курц. — Помните пауку?
— Ирландского коня-призрака?
— Что-то в этом роде. Когда дело доходит до кляч, знайте,
эта — моя. И всегда была моей. Кое-кто в Боснии видел, как вы скакали на моей
пауке. Верно?
Оуэн не рискнул ответить. Курц, казалось, ничуть не
обиделся. Только взгляд стал пристальным.
— Я не потерплю повторения, Оуэн. Молчание — золото. Когда
мы скачем на пауке, сами должны превратиться в невидимок. Вам понятно?
— Да.
— Полностью понятно?
— Да, — повторил Оуэн, снова гадая, насколько способен Курц
читать его мысли. Сам он прочел название, словно написанное на лбу Курца.
Очевидно, Курц этого хотел.
Босански Нови.
4
Они были готовы к отправке: четыре команды боевых
вертолетов, скомплектованные из людей Оуэна Андерхилла, заменивших парней из
АНГ, которые посадили свои СН-47 на дорогу. Вертолеты уже поднимались в воздух,
наполняя округу рокотом моторов, когда пришел приказ Курца снижаться. Оуэн
передал приказ и перевел рычажок налево, оказавшись в диапазоне личного канала
связи Курца.
— Прошу прощения, но какого хрена? — спросил Оуэн.
Если они собираются это сделать, можно бы по крайней мере
поторопиться и поскорее покончить со всем. Оно даже хуже, чем Босански Нови,
гораздо хуже! Отмахнуться и забыть, лишь потому, что, по словам Курца, серые
человечки — не люди? В любом случае это не для него. Существа, способные
построить Блю-Бой или по крайней мере летать на нем, — больше, чем люди.
— Я тут ни при чем, мужик, — сказал Курц. — Синоптики в
Бангоре говорят, что это дерьмо передвигается слишком быстро. Какой-то ураган,
называется Альберта Клиппер. Полчаса, максимум — сорок пять минут, и нас
накроет. Учитывая, что навигационные приборы не работают, лучше подождать, если
можем — а мы можем. Еще поблагодаришь меня за предупреждение.
Весьма сомневаюсь.
— Прием, прием. — Оуэн передвинул рычажок вправо. — Конклин.
Никаких званий: на этом задании приказано обращаться только
по именам, особенно при радиопереговорах.
— Я здесь… я здесь.
— Передай всем, что мы задерживаемся минут на тридцать —
сорок пять. Повторяю: тридцать — сорок пять.
— Вас понял. Тридцать — сорок пять.
— Поставил бы какую музыку.
— О'кей. Заказы?
— На твой вкус. Только не «Скуэйд Энтим»
[38]
.
— Вас понял, «Скуэйд Энтим» исключается.
Ни следа улыбки в голосе Конка. Единственный, кому
происходящее так же неприятно, как Оуэну. Ну конечно. Конклин тоже участвовал в
операции на Босански Нови, в девяносто пятом. Да, пришлось им тогда хлебнуть! В
головном телефоне орали эти поганцы — группа «Перл Джем», и пришлось стащить
его и повесить на шею, как хомут. Но все это было чепухой по сравнению с той
передрягой, в которую они вляпались.
Арчи Перлмуттер и его люди всполошенно метались взад и
вперед, как куры с отрубленными головами, то и дело отдавая честь, но тут же
поспешно опускали руки, не доведя их до виска, и украдкой бросали боязливые
взгляды на маленький зеленый разведывательный вертолет, где сидел Курц:
головной телефон на месте, лицо закрыто последним выпуском «Дерри ньюс». Он
казался погруженным в чтение, но Оуэн почему-то чувствовал, что этот человек
видит каждый жест, каждого солдата, забывшего о чрезвычайной ситуации и
следовавшего воинскому уставу. Рядом с Курцем, слева, сидел Фредди Джонсон.
Джонсон неизменно сопровождал Курца еще с тех времен, когда Ноев ковчег застрял
на горе Арарат. Он тоже был в Босански и, вне всякого сомнения, подробно
докладывал Курцу о происходящем, когда тому пришлось остаться в тылу: из-за
своего паха он так и не смог оседлать любимую пауку.
В июне девяносто пятого военная авиация потеряла
самолет-разведчик НАТО в запретной для полетов зоне, около хорватской границы.
Сербы подняли невероятный шум из-за самолета капитана Томми Каллахена и
устроили бы настоящий показательный спектакль, если бы удалось поймать самого
Каллахена. Представители правительства, терзаемые кошмарами, навеянными
северными вьетнамцами, взявшими в привычку регулярно и с нескрываемым
злорадством выставлять несчастных пилотов с промытыми мозгами перед
представителями международной прессы, день и ночь трубили о первейшей
обязанности военных вернуть в ряды доблестных авиаторов Томми Каллахена.
Несмотря на все усилия, поиски результатов не давали, и
командование уже собиралось отдать приказ о возвращении поисковых групп, когда
Каллахен связался со своими на низкочастотном диапазоне. Его школьная подружка
сообщила им его старое прозвище, и запрошенный Томми подтвердил это, добавив,
что друзья прозвали его Блевуном после одной памятной пирушки в выпускном
классе, на которой он несколько переоценил свои способности к выпивке.
