— О, мистер Генри всегда заказывает тосты с сардинками, — жизнерадостно откликнулась официантка. — Каждый Божий день тосты с сардинками. — Она с любопытством посмотрела на них: — Вы, очевидно, впервые в нашем городе? Должно быть, вы друзья мистера Генри?
— Да, — с улыбкой ответила Пруденс.
Официантка колебалась, на ее лице явно читалось неудовлетворенное любопытство. Но ее любопытство натолкнулось на бесстрастное спокойствие и невозмутимые улыбки сестер, поэтому она сочла за благо воздержаться от дальнейших расспросов.
— Тогда я добавлю к заказу тосты с сардинками для мистера Генри и принесу четвертую чашку. — Она захлопнула блокнот и отправилась на кухню.
Генри Франклин появился в кафе несколькими минутами позже. Он беспокойно огляделся по сторонам, потом заметил сестер и направился к их столику, по дороге снимая шарф. Девушки решили, что этот предмет туалета был несколько лишним, так как день был довольно теплый. Но возможно, у него болело горло. Они улыбнулись и жестами предложили ему сесть.
— Официантка сказала, что вы любите тосты с сардинками, поэтому мы заказали их для вас, — дружески улыбнулась ему Честити. — А мы будем гренки по-валлийски.
— Я слышал, они здесь очень вкусные. — Он сел, переводя взгляд с одной сестры на другую. — У меня всего полчаса. Пожалуйста, скажите, что вам от меня нужно. — Он снял очки и стал протирать их не слишком чистым носовым платком. Без очков его глаза близоруко щурились и немного слезились.
— Нам от вас ничего не нужно, — сказала Честити, наклонившись к нему. — Мы здесь по поручению Амелии, которая сама не может приехать к вам.
— Я не понимаю. Она… Амелия и я… мы решили, что нам лучше больше не видеться. Это невозможно. — Он снова водрузил очки на нос. — Мой отец не допустит этого брака. Так что случилось с Амелией?
— То, что часто случается, когда люди вступают в интимные отношения, — спокойно произнесла Констанция, понизив голос, чтобы их не могли услышать посторонние.
Генри как-то сразу обмяк. Он нервно переплел пальцы и беспомощно посмотрел на девушек:
— Я… я не совсем понимаю.
— Чего вы не понимаете? — вступила в разговор Пруденс. Она повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. — Это закон природы, Генри, такое случается. И тогда необходимо принять какое-то решение.
— Вы же не можете предоставить Амелии одной нести это бремя. — Честити накрыла его руку своей ручкой. — Вы порядочный человек, Генри, и не сможете так поступить, я это знаю.
В этот момент появилась официантка с подносом, и Констанция воскликнула:
— Как приятно снова увидеться с вами, мистер Франклин! Мы проезжали Эшфорд по дороге в Дувр и подумали, как будет славно навестить вас. Тот музыкальный вечер в Дувре был просто восхитительным. Вы все еще играете?
Генри пробормотал что-то невнятное. Его лицо приобрело восковой оттенок, на лбу выступили капельки пота. Он опустил глаза и сидел, уставившись в стол, пока официантка не расставила тарелки и не удалилась, бросив на них любопытный взгляд.
— Почему она не написала и не рассказала мне обо всем? — сокрушался он, ковыряя вилкой сардинку. — Не понимаю, почему она не написала.
— Она писала, — сказала Пруденс. — Она сказала нам, что писала несколько раз, хотя и не упоминала о сложившейся ситуации. Но вы ей не ответили.
— Я не получал ее писем. Мы договорились больше не видеться, и я полагал, что она придерживается принятого решения.
— В таком случае что могло произойти с ее письмами? — осведомилась Констанция, разрезая гренок с хрустящей сырной корочкой.
Генри поднял голову:
— Мой отец сам разбирает всю почту, которая приходит в дом. Он сортирует ее за завтраком.
— И он был в курсе ваших отношений с Амелией?
Констанция отправила в рот кусочек гренка, который оказался на удивление вкусным.
— Кто-то сказал ему, что видел нас, когда мы гуляли по вечерам. Он был в ярости. — При одном только воспоминании его передернуло. — Было невыносимо слушать его… то, что он говорил об Амелии. Он сказал, что она недостаточно хороша для Франклинов, что она распутная женщина… и массу других гадостей.
— Почему же вы ему не возразили? — спросила Пруденс, наливая чай из большого коричневого чайника.
— Вам легко говорить, — горечью ответил он, машинально разрезая сардинки на крошечные кусочки. — Нельзя возражать моему отцу, никто не осмеливается этого делать. Он грозился выкинуть меня на улицу, если я еще хоть раз увижусь с ней. И уверяю вас, это не было пустой угрозой.
— В таком случае что же вы собираетесь делать? — Тон Честити был по-прежнему мягким и сочувствующим.
Он беспомощно развел руками:
— А что я могу поделать? Он выкинет меня без гроша в кармане, и как я смогу содержать жену и ребенка без денег?
— Вы всегда можете их заработать, — сухо заметила Пруденс.
— Каким образом?! — воскликнул он. — Я умею только играть на рояле, а больше ни на что не гожусь.
— Но вы же работаете клерком в конторе вашего отца, — сказала Констанция. — Вы можете найти такую же работу и в другом месте.
— Эта работа иссушает мне душу. — Генри печально вздохнул.
— А что, по-вашему, делает с душой Амелии перспектива обзавестись незаконнорожденным ребенком? — вспылила Констанция, терпение которой было на исходе.
У Генри был такой вид, словно он вот-вот заплачет. Он закрыл лицо руками.
— Вы любите Амелию? — спросила Честити.
— Любовью сыт не будешь!
Он поднял голову, и выражение безысходности в его глазах заставило смягчиться даже Констанцию. Она вопросительно посмотрела на Пруденс.
Сестра сняла очки, потом снова решительно водрузила их на переносицу.
— Именно это вам и предстоит выяснить, — сказала она. Генри с надеждой посмотрел на нее. Он был похож на собаку, которая не знает — погладят ее или дадут пинка.
— Прежде чем что-либо предпринять, вам следует объявить отцу, что вы больше не собираетесь зависеть от него. Вы приедете в Лондон и зарегистрируете гражданский брак с Амелией. Вы найдете себе работу клерка. Мы поможем вам в этом — на самом деле мы будем поддерживать вас все это время. Когда все уладится, вы отвезете Амелию к отцу. Вы поставите его перед свершившимся фактом, и я уверена, что перспектива сделаться дедушкой смягчит его. Предложите ему ваш собственный план. Амелия — умная женщина, хорошо знает математику, умеет вести корреспонденцию… у нее достаточно способностей для того, чтобы выполнять вашу работу в конторе. Поэтому она может занять ваше место, а вы станете преподавать музыку. Если он откажется помириться, хотя он этого не сделает, вы попросту вернетесь в Лондон к своей работе. Если он поймет, что уже не сможет держать вас под башмаком, он подумает и изменит свое отношение к вам. Это я вам обещаю.
