— Почти, — ответила Честити. — Похороны горячо любимой тетушки.
— Поэтому Амелия будет в черном, — рассмеялась Констанция, но в ее смехе не было веселья. — По крайней мере к черному подойдут любые цветы. — Она протянула Честити свою чашку, чтобы та налила ей еще чаю. — Церемония состоится в четыре?
— В половине пятого, чтобы дать Амелии время добраться туда. Она не сможет уйти из дому раньше четырех. Пру и я привезем Генри. Мы решили, что сопровождать Амелию будешь ты, поскольку вы сестры по политической борьбе. — Честити улыбнулась. — Ты будешь самой подходящей подружкой невесты. А мы будем играть роль шафера.
Констанция слегка нахмурилась:
— Меня мучает совесть, что вся забота о Генри легла на ваши плечи.
— О, не переживай об этом. — Честити поднялась. — Пру и я доставим Генри. А ты встретишь Амелию в четыре часа возле дома Грэмов и проводишь ее в Кэкстон-Холл. Потом мы отправимся на торжественный чай в «Клариджез»
[15]
. Мы заказали отдельную комнату, чтобы не нарваться на кого-нибудь из знакомых. Будет несколько неловко столкнуться с Летицией или Максом, ты не находишь?
— Крайне неловко, — сухо согласилась Констанция.
Честити продолжала:
— После этого у них будет несколько часов, чтобы… чтобы…
— Чтобы консуммировать брак, — закончила за нее Констанция. — Где они собираются это сделать?
— Генри нашел меблированные комнаты на Бейсуотер-роуд. Достаточно дешево, но он говорит, что там чистенько и вполне респектабельно. Он собирается поселиться там на то время, пока не найдёт постоянного жилья. Очевидно, Макс дал ему аванс, чтобы помочь обустроиться.
При упоминании Макса лицо Констанции помрачнело.
— Ну что ж, по крайней мере он может быть щедрым, — признала она.
— Я пойду, а ты вставай, — сказала Честити. Констанция откинула одеяла:
— Я спущусь через полчаса.
Честити кивнула и вышла из комнаты, прихватив поднос.
Констанция с рассеянным видом принялась изучать содержимое своего гардероба. Ей нужно было найти что-нибудь подходящее для гражданской церемонии бракосочетания и последующего за ним скромного застолья. Наконец ее выбор остановился на светло-сером костюме из чесучи и темно-зеленой шелковой блузке. Она заплела волосы в косу, уложила их в пучок низко на шее и направилась вниз. Она была уже на середине лестницы, когда из открытых дверей гостиной до нее донесся голос Макса.
Она остановилась как вкопанная и услышала, как Пру произнесла заговорщическим тоном:
— Мне очень жаль, Макс, но Кон не очень хорошо себя чувствует сегодня. Немного болит живот, ну, ты понимаешь.
— Да, и голова, — поддержала ее Честити. — Это так утомительно, — с тяжелым вздохом добавила она. — А Кон переносит это хуже, чем мы.
— Понимаю.
Он кашлянул, и Кон улыбнулась. Было очевидно, что его привели в смущение эти откровения.
— Она плохо себя чувствовала вчера вечером, — проговорил он, кашлянув еще раз. — Я подумал, возможно, это из-за того, что… ну в общем… я понимаю.
Несмотря на то что Констанция была в восторге от его замешательства, при звуке его мягкого, бархатного голоса у нее по спине побежали мурашки. Физическое желание, похоже, было непобедимо, способно устоять даже перед предательством.
— Засвидетельствуйте ей мое самое глубокое почтение, — сказал Макс, и его голос звучал все громче, по мере того как он приближался к дверям. Констанция поспешно взбежала вверх по лестнице, чтобы ее нельзя было увидеть из холла. — Я заеду завтра. Надеюсь, она будет чувствовать себя лучше.
— О, боюсь, это продлится несколько дней, — томно произнесла Честити. — В такое время Констанция старается не выходить из дома.
Констанция с трудом подавила смешок. В тех редких случаях, когда Честити позволяла себе эпатировать окружающих, ей не было равных. Констанция почти пожалела Макса, который быстрым шагом пересек холл и поспешно вышел в дверь, распахнутую перед ним невозмутимым Дженкинсом.
— Чес! — воскликнула Констанция, сбегай по лестнице. — Это вовсе не было тонким намеком.
— Это и не задумывалось как тонкий намек, — с вызовом заявила Честити. — Он это заслужил.
— По крайней мере теперь в ближайшие несколько дней он не станет ломиться к нам в дом, — сказала Пруденс. — Кон, ты собираешься позавтракать или подождешь до ленча?
— Я подожду. Мне что-то не очень хочется есть. Я хочу показать вам мою статью, и нам нужно решить, где ее разместить. Она получилась довольно длинной, поэтому придется переверстать весь макет.
— В таком случае я принесу кофе в гостиную, мисс Кон, — сказал Дженкинс, который внимательно все выслушал и сделал собственные выводы.
— Да, пожалуйста, Дженкинс. И если миссис Хадсон испекла эти маленькие кокосовые пирожные, можно принести и их тоже? — попросила Честити, взбегая вверх по лестнице.
— Я посмотрю, что там есть, мисс Чес. — Дженкинс немного поколебался, потом спросил: — Должен ли я понять, что мы больше не желаем принимать мистера Энсора, мисс Кон?
После недолгой паузы Констанция ответила:
— Напротив, Дженкинс, в настоящий момент мы рады его видеть. Я вам гарантирую, что через несколько дней он сам больше не захочет переступить порог нашего дома.
Дженкинс слегка приподнял одну бровь:
— Понимаю. — И с невозмутимым видом направился в сторону кухни.
В половине четвертого Констанция вышла из дома и села в омнибус, идущий в сторону Парк-лейн. Дойдя до дома Грэмов на Албермарл-стрит, она принялась неторопливо прохаживаться по противоположной стороне улицы, надеясь, что Амелия появится раньше, чем кто-нибудь из любопытных соседей обратит внимание на даму со свадебным букетом, бесцельно слонявшуюся взад-вперед по улице.
Ровно в четыре часа из дома вышла Амелия, оде-~74 тая во все черное, со скрытым под густой черной вуалью лицом. Она немного помедлила, оглядываясь по сторонам, потом заметила Констанцию и, не подав виду, что они знакомы, поспешно направилась в сторону Парк-лейн. Констанция последовала за ней.
Добравшись до Парк-лейн, Амелия остановилась, и Констанция подошла к ней. Они все еще продолжали делать вид, будто не знакомы друг с другом. Констанция остановила наемный экипаж и сказала кебмену: «Кэкстон-Холл». Она села в экипаж, и Амелия последовала за ней.
Когда они наконец остались наедине в полумраке экипажа, Амелия подняла вуаль.
— У меня сердце выпрыгивает из груди, — призналась она. — Я все еще не верю, что это действительно произойдет.
— Все будет хорошо, — сказала Констанция, взяла ее руку и крепко сжала в своей. — Генри не подведет, к тому же с ним будут мои сестры.
