Она кивнула, он потянулся за ее стаканом и направился к буфету.
– В противном случае вам не понадобилась бы моя помощь в вашем деле.
Он наполнил ее стакан, подал ей и теперь стоял, глядя на нее с иронией. Пруденс почувствовала себя неловко. У нее возникло ощущение, что он видит ее насквозь, несмотря на нелепое одеяние, в которое она вырядилась.
– Ваша дочь... – начала она, пытаясь отвлечь его внимание от своей особы.
– Едва ли моя дочь – удачный пример, – ответил сэр Гидеон. – Достаточно сказать, что под руководством мисс Уинстон она стала ярой поборницей женского равноправия.
– А вы?
Пруденс сняла очки, как частенько делала в полемическом пылу или в минуты волнения, и принялась протирать их рукавом платья, не сводя глаз с сэра Гидеона.
У Гидеона дух захватило. Удивительные глаза. Нет, она совсем не та, за кого себя выдает. Не старая дева. Не серая мышка. Мисс Дункан затеяла какую-то игру. И до конца вечера он должен разгадать ее намерения.
– На этот вопрос у меня пока нет ответа, – сказал он, наконец. – Возможно, вам удастся убедить меня в преимуществах женского равноправия, когда вы попытаетесь доказать мне, что я должен взять на себя защиту ваших интересов в суде.
Улыбка тронула уголки его губ, в серых глазах вспыхнули огоньки. Какое-то время они пристально смотрели друг на друга.
Пруденс поспешила водрузить на нос очки. Она не могла долго выносить его взгляд, а от модуляций его голоса ее бросило в дрожь. Все ее инстинкты подавали сигналы тревоги, по какому поводу ей следовало тревожиться? Вряд ли она привлекает его как женщина, по крайней мере в настоящем виде, но его глаза, голос и улыбка говорили о противоположном. Неужели он играет с ней в кошки-мышки? Неужели пытается поставить ее в ложное положение? Она усилием воли заставила себя сосредоточиться на своей цели. Она должна убедить его взяться за их дело и...
Она вдруг потеряла способность мыслить. Единственное, что могло его заинтересовать в их деле, – это тщательно выверенная и жестокая игра с ней, имитирующая обольщение. Было ли в этой игре qui pro quo, в котором ей пока не оставалось места?
Пруденс подумала о «Леди Мейфэра», об огромных долгах и о том, что в любой момент эти долги могут на них обрушиться. Она подумала об отце, которого до сих пор им удавалось держать в неведении, как это сделала бы их покойная мать. Когда ставки так высоки, она, пожалуй, может подыграть сэру Гидеону Молверну – не только ради дела, но и из спортивного интереса.
Она снова принялась расправлять складки платья и, приняв вид строгой классной дамы, сказала:
– К вопросу о вашей защите. Мы понимаем, сэр Гидеон, слабость нашей позиции состоит в том, что в настоящий момент у нас нет конкретных данных, подтверждающих финансовые махинации лорда Беркли. Но мы их найдем. В этом нет никаких сомнений.
– Не угодно ли к столу? – предложил он. – Я не склонен обсуждать серьезные вопросы на пустой желудок.
Пруденс поднялась.
– Ваша преданность делу, сэр Гидеон, впечатляет. Не сомневаюсь, что вы весь день занимались делами в конторе и вам ничего бы не стоило продолжать заниматься ими за обедом.
– Нет, мисс Дункан, это вы можете продолжать заниматься делами, а я хочу получить удовольствие от обеда, пока вы будете меня убеждать в том, что ваше дело обладает неоспоримыми достоинствами и представляет для меня интерес.
Он пододвинул ей стул.
Да, сейчас это тот самый человек, с которым она беседовала днем, надменный, самодостаточный, полностью сохраняющий контроль над собой. И с таким человеком вести дела намного легче, чем с тем, в кого он иногда неожиданно превращается, показывая себя с совершенно другой стороны. Она села за стол и развернула салфетку.
Сэр Гидеон, прежде чем сесть, позвонил в колокольчик.
– Здесь хорошая кухня, – сказал он. – Я долго выбирал блюда. Надеюсь, вы одобрите мой выбор.
– Ну, это уже верх лицемерия, – сказала Пруденс. – Не вы ли только что заявили, что во время обеда я буду вести с вами деловой разговор, а вы – наслаждаться изысками кухни?
Он пропустил ее слова мимо ушей. Пруденс взяла рогалик из корзинки с хлебом, которую он подал ей, пока двое лакеев сновали вокруг стола, наливая в бокалы вино и наполняя тарелки бледно-зеленым супом.
– Суп из латука и разных трав, – сообщил сэр Гидеон, когда она наклонилась понюхать блюдо. – Надеюсь, вы оцените его по достоинству.
Он разломил пополам рогалик и щедро намазал маслом.
– Расскажите что-нибудь о своих сестрах. Начнем с миссис Энсор.
– С Констанс?
– С Констанс, – повторил он. – А вашу младшую сестру зовут?
– Честити.
Он пил маленькими глотками вино и внимательно слушал Пруденс. Его серые глаза лукаво блестели.
– Констанс, Пруденс и Честити. У кого-то из вашей семьи было чувство юмора. Я полагаю, у вашей матери.
Пруденс с трудом сдержала смех.
– Да будет вам известно, сэр Гидеон, что наши характеры соответствуют нашим именам.
– Неужели?
Он потянулся к графину, чтобы снова наполнить бокал, и снова бросил на нее насмешливый взгляд.
– Это означает, что вы Пруденс не только по имени, но и по натуре? То есть вы осмотрительны, осторожны, расчетливы. – Он покачал головой. – Если имена ваших сестер тоже соответствуют их сущности, я буду с нетерпением ждать встречи с ними, мисс Пруденс Дункан. Одну вашу сестру зовут Констанс, что значит верность, постоянство. Вторую Честити – целомудрие, девственность.
Пруденс принялась за суп. Если он намерен разоблачить ее притворство, она ему в этом деле не помощница. И Пруденс не стала продолжать этот опасный для нее разговор.
– Суп изысканный, – заметила она с улыбкой.
Он кивнул:
– Это один из моих любимых супов.
– А вы, я вижу, гурман, сэр Гидеон.
Он положил ложку.
– Есть и пить необходимо. А раз так, почему не превратить эту необходимость в удовольствие?
– Логично, – ответила Пруденс. – Мой отец согласился бы с вами.
– Насколько я понимаю, вы тоже не против.
Он вертел бокал в пальцах, держа его за ножку. От него не укрылось то, что она оценила белое бургундское.
Пруденс почувствовала, что надетая ею маска трещит по швам, и сказала, беззаботно пожав плечами:
– Обычно я равнодушна к таким вещам. Мы ведем очень простой, скромный образ жизни, мои сестры и я.
– Неужели? – произнес он бесстрастно.
– Уверяю вас, – твердо ответила Пруденс, потянувшись за своим бокалом.
