Он жестом заставил ее замолчать.
– Я не склонен снова выслушивать ваши непристойные обвинения, мадам. Суд присяжных обратит внимание на то, что эти обвинения выдвинуты несколькими служанками, молодыми девицами, которыми легко манипулировать и которые добивались благосклонности своего хозяина в обмен на собственные услуги. Это обычная ситуация.
Пруденс вскочила на ноги.
– Как вы смеете! – выкрикнула она, тыча пальцем в сэра Гидеона. – Что вы за монстр и почему пытаетесь нас запугать? У нас нет нужды вас выслушивать!
Она направилась было к двери, но Гидеон, перегнувшись через стол, схватил ее за руку.
– Сядьте, Пруденс, я хочу услышать ваш ответ.
Она рванулась и попыталась высвободить руку, но его пальцы крепко сжали ее запястье.
– Сядьте! Сядьте вы все!
– Ты не права, Пру, – заметила Честити, – он гораздо хуже Макса.
На мгновение это обвинение ошеломило Гидеона и выбило почву у него из-под ног. Он словно потерял нить разговора. Некоторое время он переводил взгляд с одной сестры на другую. Воспользовавшись тем, что Гидеон ослабил хватку, Пруденс вырвала руку и демонстративно потерла запястье.
– Прошу прощения, – сказал он с очевидной досадой. – Я сделал вам больно?
Пруденс ответила не сразу. Потом сказала холодно:
– Я вчера ясно дала вам понять, что не терплю, когда ко мне прикасаются без разрешения. Если вы и впредь будете давать волю рукам, сэр Гидеон, наше соглашение аннулируется.
Гидеон выглядел настолько шокированным и смущенным, что Пруденс с трудом удержалась от смеха. Наконец-то она испытала удовлетворение оттого, что одержала над ним верх, заставила ощутить неловкость.
– Простите меня, – помолчав, сказал адвокат. – Я только пытаюсь поставить все на свои места. Пожалуйста, сядьте все.
Они снова сели, и Пруденс, чей гнев иссяк, после минуты раздумья сказала:
– Думаю, вы показали нам, что значит враждебный настрой обвинителя в суде.
– Верно. Так и есть, к этому я и стремился.
– Но мы же сказали, что не станем выступать в суде в качестве свидетелей, – произнесла она нетерпеливо. – Мы все время ходим кругами, сэр Гидеон.
– Не совсем. Думаю, я знаю, как разорвать порочный круг. Одной из вас придется появиться на свидетельском месте. – Он оглядел всех сестер по очереди. – Уверен, вы сможете раздобыть очень плотную, густую вуаль, которая полностью скроет ваше лицо.
– Пожалуй, смогу, – сказала Пруденс, переглянувшись с сестрами. – А вы думаете, это сработает?
– Тебе придется изменить голос, – заметила Констанс, – но мы могли бы попрактиковаться.
– А если мы с Кон тоже наденем вуали, то сможем сидеть в зале суда, – сказала Честити, хмурясь, – хотя бы ради моральной поддержки.
– Почему именно я? – спросила Пруденс.
Но ответа не дождалась и смирилась со своей участью. С самого начала она играла в этой истории главную роль. И так, видимо, будет и дальше.
– Это рискованно, – сказала она наконец.
– В этом деле все рискованно, Пруденс, – заявил сэр Гидеон.
– Опять этот снисходительный тон! – возмутилась Пруденс. – Не повторяйте снова и снова то, что мы уже знаем.
Гидеон Молверн, один из лучших адвокатов в стране, не привык к такому обращению со стороны клиентов. Однако он подавил стремление поставить Пруденс на место. Попытка приструнить одну из сестер неизбежно – вызовет гнев двух других. А сразу с тремя ему не справиться.
Сделав вид, будто оскорблен в лучших чувствах, Гидеон сказал:
– Так как бы вы ответили в суде, Пруденс?
Она нахмурилась.
– Насколько я понимаю, вы имеете в виду обращение к суду присяжных, состоящему исключительно из мужчин, с целью понравиться им, что само по себе омерзительно.
– Своим вопросом я также хотел раззадорить вас.
– И в этом вы преуспели.
– В таком случае отвечайте!
Он откинулся на стуле и сложил руки на груди.
– Вероятно, я сказала бы, что...
– Нет, – перебил он ее, – ответ должен быть спонтанным!
– Мы собрали свидетельства молодых женщин, изнасилованных и брошенных лордом Беркли, а также тех, кто помогал этим несчастным, чтобы подтвердить их слова и чтобы у суда не оставалось ни тени сомнения. Пресса...
– К черту прессу, мадам. Это желтая пресса, «Пэлл-Мэлл газетт», существующая и процветающая за счет сенсаций.
Разве вы видели что-нибудь подобное в «Тайме», «Телеграф» или «Морнинг пост»? Не видели. – Сэр Гидеон подался вперед, тыча в нее пальцем.
– Ни один уважающий себя человек не поверит желтым газетам. Если это ваше единственное свидетельство, Мадам Мейфэр Леди, вряд ли суд присяжных решит дело в вашу пользу.
– О, мне это нравится – Мадам Мейфэр Леди! – сказала Констанс.
– Да, прекрасный псевдоним, – согласилась Честити.
– Минуту, Гидеон! Вы сказали, что, несмотря на представленные нами свидетельства, наши обвинения лишены оснований? – спросила Пруденс.
– Его адвокаты, без сомнения, опровергнут ваши обвинения. – Сэр Гидеон взял в руки бумагу, принесенную Пруденс накануне. – Если бы даже вы представили солидные доводы в пользу своего обвинения, их было бы недостаточно. Если же не сможете их представить... – Он пожал плечами, продолжая просматривать документ.
– Я же сказала, что мы представим все необходимые доказательства, – заявила Пруденс.
– Да, вы так сказали. Но я выскажу свое мнение на сей счет, когда увижу их собственными глазами.
Он не отрывался от бумаги, которую читал.
Пруденс умолкла и устремила взгляд в потолок. На лице Гидеона появилось ироническое выражение. В углах глаз собрались морщинки. Казалось, на этом этапе он одержал победу. И к его собственному удивлению, обрадовался, словно ребенок.
Перелистывая бумаги, он сказал:
– Фальстафф, Харли и Гринуолд – юристы высочайшего класса, специалисты по делам о клевете. К тому же они выбрали в качестве своего адвоката Сэма Ричардсона, королевского советника. Они всегда работают вместе.
– И он хорош?
– Да, Пруденс, самый лучший.
– А я думала, самый лучший вы.
– В некоторых случаях так и есть. Но в делах о клевете у меня меньше опыта, чем у Ричардсона, – заметил он небрежно.
– Это дело прибавит вам опыта, – заметила Пруденс. – Еще одно немаловажное соображение в пользу того, чтобы взяться за наше дело.
