– Кое-что старое, кое-что новое, кое-что одолженное и кое-что синее, да еще шестипенсовик в туфле, – перечислила Честити. – Теперь ты готова вступить в брак.
– Ты так думаешь? – спросила Пруденс, поднявшись и ощущая шестипенсовик между пальцами ноги.
– Ты готова, как всегда, – объявила Констанс. – Гидеон – единственный мужчина, за которого ты могла бы выйти замуж, Пру. Если ты не знала этого до сих пор, то, что бы мы с Чес тебе ни сказали, не убедит тебя.
– Конечно, я это знаю. – Она мечтательно улыбнулась. – Я его люблю, но порой готова облить кипящим маслом.
– Это нормально, – успокоила ее Констанс. – Девицы Дункан просто не могут вступить в брак с достойным мужчиной, если у них не возникает желания облить супруга кипящим маслом или обстрелять из пушки. Это я знаю по собственному опыту.
– Я готова, – объявила Пруденс. – Поехали к венцу. В дверях она остановилась и сказала с легкой улыбкой:
– По крайней мере Гидеон может найти поддержку у Макса. Уверена, он напуган так же сильно, как я.
Честити посмотрела на нее с беспокойством:
– Ты не раскаиваешься, Пру?
Пруденс глубоко вздохнула:
– Нет, ничуть. Пойдем.
Гидеон и Макс стояли у алтаря в часовне небольшой церкви в Вестминстере. Сара и Мэри Уинстон сидели на передней скамье.
Констанс и Честити поместились напротив. Лорд Дункан повел дочь к алтарю.
Раздались звуки органа. Гидеон бросил взгляд на дверь. Пруденс, его невеста, женщина, о которой он прежде не мог бы и помыслить как о спутнице жизни, теперь стала единственной, с которой он хотел и мог прожить всю жизнь. Она шла к нему решительной и твердой поступью, как всегда. Но он заметил, как дрожат ее губы, видел неуверенность в ее глазах и знал, что она напугана, хотя так же, как и он, ничуть не сомневается в том, что поступает правильно.
Он пошел ей навстречу, когда она оказалась совсем близко. Макс дотронулся до его плеча в знак мужской солидарности, потом отошел и сел рядом с женой. Лорд Дункан поцеловал невесту в щеку и тоже отступил, чтобы занять свое место. Гидеон взял Пруденс за руку, и их пальцы переплелись.
Слова обетов были произнесены. Он надел ей па палец обручальное кольцо, поцеловал ее, и обряд бракосочетания на этом закончился. Они вышли в маленькую соседнюю комнатку, чтобы поставить свои подписи в регистрационной книге, и когда вернулись в церковь, там уже никого не было.
– Никогда, – прошептал Гидеон, склонившись к ее уху, – никогда не отпущу тебя. Никогда. Ты понимаешь это?
– А я это чувствую вдвойне, – прошептала она в ответ. – Что бы ни случилось, мы принадлежим друг другу. Несмотря на кипящее масло и пушечные выстрелы.
– Не стану спрашивать, откуда это. Могу лишь повторить: несмотря на кипящее масло и пушечные выстрелы. Мы принадлежим друг другу. – Он поцеловал ее.
Пруденс оглядела опустевшую церковь, а Гидеон тихо сказал ей:
– Ты хотела обвенчаться в Гретна-Грин. Я, как и твои сестры, согласился на компромисс. Завтра у нас будет семейное торжество, но сейчас мы одни, только ты и я.
Она улыбнулась ему.
– Куда мы едем?
– Невесте не положено знать, куда повезет ее муж в медовый месяц, – ответил Гидеон. – Доверься мне.
– Я доверилась, – ответила она. – И сейчас, и навсегда.
– Несмотря на кипящее масло и пушечные канонады? – поддразнил он ее.
– Доверие никогда не исчезнет, каковы бы ни были вспышки гнева, – ответила Пруденс.
