— То, что Марта влюбилась в Грейсмера, правда. Если бы я был более внимательным, этого бы никогда не случилось. Я ведь вырос вместе с ней. Земли ее семьи граничили с нашими, и само собой разумелось, наверное, еще с тех пор, когда мы лежали в колыбельках, что они объединятся. Этот план я никогда сомнению не подвергал, но и не видел причин, почему именно из-за этого должен оказывать Марте какие-то знаки внимания. Я развлекался тогда, как развлекались все богатые юноши моего возраста. А в Марте я и девушки-то особо не видел. Так, серая мышка, вот и все.
Он посмотрел на Джудит, которая сейчас порозовела и была на удивление хороша, несмотря на превратности сегодняшнего вечера.
— Ты и Марта — это все равно что кусок мела и сыра, — усмехнувшись, изрек он. — И внутри, и снаружи. Марта, мягкая как воск, легко поддающаяся влиянию. Превосходная жертва для такого негодяя, как Грейсмер, чьи карманы всегда пусты и который проводит всю жизнь, лавируя между толпой кредиторов и тюремной камерой. Но у него безупречное происхождение, соответствующая экипировка и антураж, к тому же медоточивый язык. Конечно, когда надо. Они сбежали, а я остался с табличкой на груди: «Отвергнутый жених».
Маркус повернулся спиной и пристально вгляделся в огонь. В памяти начали всплывать различные эпизоды, да так живо, как будто это было вчера.
— Отец Марты серьезно болел, а братьев у нее не было. И мне, обманутому жениху, выпала обязанность отправиться за ними в погоню и привезти назад Марту, прежде чем они обвенчаются. Я нашел их очень быстро. Грейсмер и не думал торопиться выполнять формальности.
Когда я вошел к ним, она была сломлена, только что-то несвязно бормотала. Вскоре выяснилось, что негодяй изнасиловал ее сразу после побега. Видимо, для того, чтобы закрепить победу и сделать ее необратимой. Полностью выбитой из колеи и, возможно, уже беременной, Марте ничего не оставалось, как выйти за него
замуж. Я же разорвал нашу помолвку, стараясь сделать это по возможности изящнее.
Последнюю фразу Маркус произнес так же спокойно, как и все предыдущие, хотя все в нем сейчас клокотало. Это была ярость, застарелая ярость, с какой он набросился тогда на Бернара Мелвилла и выпорол его хлыстом почти до полусмерти.
— А девять месяцев спустя Марта умерла при ролах. Ребенок родился мертвым. Грейсмер завладел всем ее состоянием.
кроме поместья, того, что граничило с нами, которое ее отец завещал племяннику, не желая, чтобы оно досталось Грейсмеру. Сколько живу, столько буду ему благодарен, что избавил меня от такого соседа.
Маркус посмотрел на жену. В глазах Джудит прочитать ничего не удалось.
— Я удовлетворил твое любопытство, рысь?
Джудит кивнула. Она, конечно, свое любопытство выдумала, вынуждена была выдумать. Но сейчас верила, что это было ей очень необходимо. И Маркусу тоже. Он сейчас облегчил душу. Да и ей легче, потому что он поверил.
— Не знаю почему, но мне очень хотелось это знать, — проговорила она. — Ведь это было давно?
— Да. Тебе тогда не было и двенадцати, — сухо ответил Маркус.
— Ты по-прежнему зол на меня? — Джудит внимательно смотрела на него. — О, ты имеешь на это полное право.
Маркус нахмурился. Ее признание смешало все его сомнения в одну кучу.
— Нет, я не сержусь. Ты дала вовлечь себя в очень опасную аферу, но довольно чисто из нее выпуталась. Просто я разочарован, что ты раньше не задала мне этих вопросов. Зато теперь между нами все ясно до конца.
»Какое там до конца? — подумала Джудит, ощутив в его голосе горечь. — О чем сейчас спрашивать, если я лгу и буду продолжать лгать?»
— А что делать, если Грейсмер все-таки решится раздуть скандал? — спросила она, чтобы сменить тему.
Лицо Маркуса снова стало суровым.
— Он не сделает этого.
— Но как ты можешь быть уверен в этом?
— Моя дорогая Джудит, прошу не сомневаться в этом. Поверь мне, с Грейсмером я могу справиться.
Джудит посмотрела на его застывшее лицо, на решительные складки в уголках рта, на его глаза, наконец, и все сомнения, если такие и были, сразу же отпали. Маркус справится не только с Грейсмером, но и с любым, кто рискнет вмешаться в его жизнь.
— Тебе надо в постель, — неожиданно мягко произнес он. — Вечер, который ты провела — особенно то время, у умывальника, — измотает любого.
Маркус, наверное, представил сейчас себе эту сцену, потому что невольно улыбнулся. Ему стало почти жаль Грейсмера. Он протянул Джудит бокал и миролюбиво сказал:
— Будь умницей и допей свой портвейн. Это тебя согреет.
Ответная улыбка Джудит была слабой и вымученной. Она послушно выпила портвейн, и ей действительно стало лучше.
— А теперь наверх. — Маркус принял у нее бокал. — Я поднимусь позднее, когда ты уляжешься в постель.
— Меня надо будет сегодня убаюкать, — жалобно проговорила она.
Маркус крепко обнял ее.
— Я буду с тобой всю ночь. Иди. — Он уткнулся носом в ее благоухающие волосы. — Я приду сразу же, как только Милли поможет тебе переодеться.
И он не выпускал Джудит из объятий всю ночь. Спала она очень тихо, ей снились воздушные шары, большие и маленькие. Они летали среди какого-то неясного тревожного хаоса и громко лопались.
Глава 28
Прошло несколько дней. И вот, сидя за завтраком, Маркус получает письмо от старого друга, полковника Моркби из седьмого гусарского. Это было приглашение на торжественный ужин, который полк устраивает в честь Артура Уэлсли, герцога Веллингтона, маршала Гебхарда Леберехта фон Блюхера и генерала Карла фон Клаузевица. Ужин состоится в среду, 12 декабря, в восемь часов вечера, в расположении полка.
Именно на 12 декабря был назначен бал у герцогини Девоншир.
Маркус допил кофе и подумал, что неизвестно, как еще отреагирует Джудит на то, что он не будет присутствовать на этом балу. В ряду предрождественских приемов это событие было главным. Там соберется высший свет Лондона. Не почувствует ли она себя на этом балу одинокой? Хотя почему? Там наверняка будут брат и ее приятельницы. К тому же Джудит не та женщина, которая станет требовать обязательного его присутствия на этом балу, зная, как ему хочется пойти в другое место. «Не сомневаюсь, она поймет, как для меня важно приглашение полковника Моркби».
Он вышел из гостиной и направился в спальню жены. Там было жарко и даже душно от пара, смешанного с парфюмерными ароматами. Огонь в камине полыхал вовсю. Рядом с ним стояла медная сидячая ванна. Маркус вначале даже зажмурился, затем открыл глаза и улыбнулся.
Милли доливала в ванну воды из кувшина, а Джудит ногой пробовала температуру. Волосы у нее были заколоты высоко на голове, и… эти заколки и были сейчас ее единственной одеждой.
— Доброе утро, — улыбнулась она мужу. — Я думаю, что так хорошо, Милли. Но пожалуй, принеси еще пару кувшинов, на потом. Маркус, я принимаю ванну, — проинформировала Джудит.
