Они оба говорили, конечно же, не о поездке в магазин. Хьюго редко приходилось объяснять что-нибудь старому моряку. Его друг не упускал ничего из того, что происходило вокруг него, и отлично понимал, что волнует Хьюго.
— Скажите девочке, чтобы принесла то платье, и я постираю его, пока вас не будет.
— Не думаю, что ты обязан стирать ее вещи, — заметил Хьюго, нахмурившись.
— Она здорово обращается с животными, — сказал Самюэль, — но, думаю, их не особенно учили стирать и гладить в ихней семинарии. Ей и так досталось, когда она стирала шторы из своей комнаты… а к утюгу она и вовсе не знала, как подойти.
— Да, думаю, наследницу восьмидесяти тысяч фунтов там вряд ли учили тонкостям ведения домашнего хозяйства, — согласился Хьюго. — Правда, маловероятно, что сама наследница рассчитывала оказаться в наших спартанских условиях.
— Она вроде довольна, — сказал Самюэль ворчливо.
— Вы говорите обо мне? — Звонкий голосок Хлои прозвучал с порога, и мужчины обернулись.
— Да, о тебе, — сказал Хьюго спокойно. — Самюэль предлагает постирать твое платье.
— Нет-нет, я не посмею утруждать тебя этим, — сказала Хлоя, пересекая кухню.
«Она не ходит, а танцует», — подумал Хьюго, наблюдая, как, подойдя, она наклонилась и поцеловала Самюэля в щеку. И какая в ней заложена поразительная способность любить и дружить, способность, которая до нынешних дней оставалась невостребованной, ведь до сих пор она была нужна только одиноким, покалеченным и никому не нужным зверюшкам.
— Глупости, — сказал Самюэль и покраснел. — Принесите платье сюда и отправляйтесь. Мне хватает дел и без всех этих споров.
— Делай, как он велит, девочка, — сказал Хьюго. — И поедем.
— Лиловые туфли с золотыми розетками и каблуками высотой три дюйма, Самюэль! — Хьюго плюхнулся в кресло, стоявшее у кухонного стола. — А шляпы… Ты не поверишь, сколько модисток мы обошли, прежде чем отыскали шляпу, которая понравилась этой девице и которую я готов был стерпеть.
Он покачал головой, массируя виски.
— Там была шляпа… ну, просто колесо от повозки из соломы и тюля, такого ты никогда не видел… Но кивер… Боже мой, я думал, мы поссоримся из-за него. Можешь себе представить, как бы выглядело наше миниатюрное создание в лиловых туфлях и кивере высотой с фут, да еще с жутким ярко-алым пером?
— Туфли были прелестными! — воскликнула Хлоя негодующе. — Не верьте ему, Самюэль. Это были самые прелестные туфли, какие я когда-либо видела, а Хьюго — самый чопорный, самый старомодный и самый вредный!
Усевшись на край стола, она вытянула точеную ножку и с гримасой отвращения стала изучать маленькую замшевую туфельку бронзового цвета.
— Только посмотри, как это скучно!
— Зато в хорошем вкусе и элегантно, — ответил Хьюго.
— Правда, это так буднично, Самюэль?
— Только не втягивайте меня в ваш спор, — проворчал Самюэль, помешивая что-то в кастрюле. — Не имею никакого понятия о такой ерунде.
— И эта шляпа мне нравится гораздо меньше той, что я потеряла. — Хлоя гневно взглянула на опекуна. С ее точки зрения, посещение магазинов оказалось неудачным, и Хьюго вновь вел себя так, как будто накануне утром их отношения не претерпели кардинальных изменений.
— Тогда не нужно было терять прежнюю шляпу, — сказал он, отказываясь продолжать спор. — Никто не заставлял тебя лезть в самое пекло, насколько я помню.
— Нет, заставляли. Криспин и Джаспер заставили.
— Да, ты и сама была не против прогулки, так ведь? — Он вопросительно поднял брови и чуть насмешливо улыбнулся.
— Ох, как же ты меня злишь иногда! — Хлоя спрыгнула со стола. — Пойду покормлю Платона.
— Эй, только не в этих туфлях, — запротестовал Хьюго, когда она направилась к двери. — Ты не будешь копать червей в замшевых туфлях. Они стоят целое coстояние.
— Чем скорее они будут испорчены, тем быстрее я куплю новую пару.
Ответом на нелепый вызов стала полная тишина, и Хлоя прикусила губу и слегка покраснела, сразу поняв нелепость своего заявления. Более спокойным голосом она сказала:
— Я надену ботинки.
Когда она проходила мимо двери холла, Хьюго протянул руку и, обняв ее за талию, притянул поближе к своему стулу.
— Не сердись, девочка. Я действительно разбираюсь в дамских нарядах лучше, чем ты. — Он улыбнулся ей, глаза весело прищурились, и в них промелькнуло еще что-то, но она пока не умела читать его мысли так быстро.
— Но ведь мне лучше знать, что мне нравится больше.
— О, думаю я смогу поймать тебя на слове чуть позже, — тихо произнес он. — Тебя это даже может удивить.
Она почувствовала, что у нее внезапно ослабели колени и раздражение исчезло как не бывало. Его рука еще крепче обвила ее талию, ладонь легла на бедро, и она судорожно вздохнула:
— Я так люблю сюрпризы.
Хьюго рассмеялся и отпустил ее, легонько шлепнув.
— Найди ботинки и займись совой. Самюэль не будет ждать с обедом.
Хлоя моментально повеселела и, накормив Платона, вернулась к столу с отменным аппетитом.
Самюэль разрезал баранью ногу, положил на тарелку вареный картофель, зеленый горошек, пастернак и поставил тарелку перед ней, когда она заняла место за длинным столом.
— Не хочешь ли бокал вина, девочка? — Хьюго вопросительно поднял бровь, собираясь сесть во главе стола.
Хлоя покачала головой и одарила его быстрой улыбкой:
— Нет, спасибо, только воды.
— Мне кажется, обед Самюэля заслуживает достойного сопровождения, — спокойно сказал Хьюго.
— Принеси два бокала. — Он взял со стены ключ от погреба и стал спускаться.
Хлоя встревоженно посмотрела на Самюэля, который слегка пожал плечами и произнес:
— Делай, как он велит.
Она взяла из буфета два бокала для вина и встала у стола в растерянности, не зная, куда их поставить. Хьюго вернулся с бутылкой кларета.
— Тебе и Самюэлю, девочка, — сказал он, слегка улыбаясь и вытаскивая пробку. Он неторопливо рассмотрел пробку, понюхал ее, кивнул, затем положил на стол и наполнил бокалы. Потом он сел и начал есть.
Сидевшие за столом вздохнули с облегчением. Хьюго сам устроил себе испытание и выдержал его.
Хлоя помогала Самюэлю с посудой, а из библиотеки доносилась мелодия Вивальди; она отражала умиротворенность и гармонию, царившие в душе Хьюго.
Чуть позже Хлоя пришла в библиотеку и встала у него за спиной, слегка касаясь пальцами его шеи. Он оглянулся через плечо и улыбнулся ей.
— Ты устала. Поездка была долгой. Почему бы тебе не пойти спать.
— Я не устала, — запротестовала она, но тут же выдала себя, широко зевнув.
