Габриэль покачала головой и ничего не сказала. Было слишком поздно высказывать свое мнение. Лорд Прайд не прислушивался к нему раньше, и она не могла предположить, что он вдруг, накануне ее отъезда, станет обращать внимание на ее суждения.
Натаниэль сделал все приготовления к ее поездке и детально объяснил ей, что надо делать. Он говорил так спокойно, словно девушка навсегда уходила из его жизни. Они были милы и вежливы, занимались любовью, но искры между ними уже не пробегали. Габриэль надеялась, что так им будет проще расстаться. Некоторые люди медленно избавляются от дурных привычек. Но ей казалось, что это слишком тяжело, тем более что теперь надо было забыть, какое влечение они испытывают друг к другу.
В четверг вечером они обедали рано, а затем Габриэль пошла прощаться с Джейком. Маленький мальчик сидел на кровати. Он был необычайно бледен, но его карие глаза горели. Габриэль поцеловала ребенка и пощупала его лоб, Он был теплым, но жара не было. Против обыкновения Джейк не просил ее остаться. И вместо того, чтобы оттягивать ее уход, вместо множества вопросов и просьб рассказать еще одну историю или бесконечную сказку, он спокойно попрощался с ней и лег в постель еще до того, как она вышла из комнаты.
Конечно, графиня испытала облегчение: она-то ожидала слез и обвинений. Но Габриэль стало даже обидно от того, что ни отец, ни сын нисколько не тяготились мыслью о разлуке с ней.
– Ты готова? – спросил Натаниэль, входя в ее комнату около девяти часов. – Прилив начнется в одиннадцать – тебе надо успеть к этому времени попасть на шхуну.
– Я готова.
Габриэль оторвала взгляд от шкатулки с драгоценностями, которую она прижимала к себе, и удивленно заморгала: на Прайде были надеты сапоги, простые штаны и грубая льняная рубашка с открытым воротом. На шее – небрежно повязанный шарф. Через одну руку у него был перекинут плащ, а в другой он держал кожаные рукавицы.
– Но это же лакейский костюм, – промолвила Габриэль. – Ты собираешься путешествовать всю ночь?
– Это может оказаться необходимым, – ответил он таким тоном, что Габриэль поняла: задавать вопросы бессмысленно. – А Бартрам уже уложил твои вещи?
– Да, и я успел попрощаться с Элли и миссис Бейли.
– Тогда пойдем.
Комок застрял у Габриэль в горле, когда они спускались вниз по лестнице. Она не могла понять, почему не испытывает никакой радости – ведь ее план удался. Шеф тайных агентов попался в расставленные сети. Но почему ей грустно, а он в прекрасном расположении духа? Габриэль хотелось, чтобы Натаниэль чувствовал то же самое, что и она, но, похоже, ему было все равно.
Прайд помог ей сесть в карету, стоящую у дверей, а затем залез вслед за ней, предварительно проверив багаж, привязанный к крыше экипажа. Лорд постучал по дверце, кучер взмахнул кнутом, и карета тронулась с места.
В конце аллеи они остановились, и сторож отворил им ворота. Тут из-за кустов выскользнула маленькая фигурка, встав на цыпочки, забралась на приступку кареты, взялась за кожаный ремешок, и экипаж загрохотал по дороге. Сторож, ворча про себя, закрыл ворота, ему трудно было поднимать больными руками тяжелый засов. Старик был близорук, ночь темна. И если бы он даже заметил неясную тень возле кареты, то не обратил бы на нее никакого внимания.
Габриэль пыталась найти тему для разговора, чтобы прервать гнетущее молчание. Но у них всегда была только одна тема, а в этих условиях она ее не устраивала. Впрочем, однажды, когда они ехали от Ванбруков, эта самая тема была вполне приемлема и в дороге…
Натаниэль откинулся на спинку сиденья, сложив на груди руки. Его глаза то и дело закрывались, когда он смотрел на ее лицо, едва различимое в ночном мраке. Ей вовсе не хотелось выполнять это поручение. Он бы даже сказал, что графиня была в состоянии глубокой депрессии. Да и он был бы в таком же состоянии, если бы считал, что их пути расходятся. Казалось, даже ее предательство не могло повлиять на его страсть. В некоторых отношениях они удивительно подходили друг к другу, и он иногда раздумывал о том, какая же злая сила заставляла их быть по разные стороны баррикад в той грязной войне, что они вели. А ведь могли бы стать удивительной парой, будь у них одинаковые цели и взгляды.
Но вместо этого они были злейшими врагами, каждый стремился обмануть и предать другого. В глубине души Прайд знал, что, даже если он и выиграет – а он надеялся, что именно так и будет, – они оба все равно окажутся в проигрыше.
Через полчаса карета прокатилась по булыжнику Лимингтона. Из окон таверны «Черный лебедь» лился свет, слышались ругань, смех, крики и пение моряков. То и дело из таверны выходили, покачиваясь, матросы и направлялись к лодкам, привязанным к причалу. Они с кошачьей ловкостью перепрыгивали на палубы качавшихся на волнах суденышек, несмотря на приличное количество выпитого.
Джейк спрыгнул на мостовую и метнулся к кипам просмоленных канатов, лежащих на пристани. В общей суматохе никто не обратил внимания на маленького мальчика в нанковых штанах и вязаной голубой фуфайке. Джейк видел, как их кучер что-то быстро передал одному из местных конюхов, который стоял, прислонившись к деревянной стене таверны с трубкой в зубах. Конюх вытряхнул трубку и направился к экипажу. Деньги сделали свое дело, и вот уже кучер вместе с конюхом стали разгружать вещи, привязанные к крыше кареты. А затем, они отнесли багаж к большой рыбацкой шхуне, привязанной на самом конце причала. Какой-то человек, стоявший на корме, приветствовал их и жестом показал, чтобы они поднимались на борт.
Джейк вылез из своего укрытия и побежал вперед. Его отец и Габби все еще стояли рядом с экипажем и разговаривали. Никто даже не взглянул на мальчика. А вокруг Джейка сновали люди, кто-то бегал с палуб судов на берег и обратно, раздавались крики. Укладывались канаты, закреплялись шкоты, складывались паруса. Работа кипела, вода в устье Те-Солента прибывала – это была отличная ночь для ловли рыбы и крабов.
Кто-то забросит свои сети в глубину британских прибрежных вод, избегая попадать в территориальные воды вражеской Франции, а кто-то, по крайней мере, одна шхуна – «Керлью», переплывет на французский берег и высадит там тех, кто этой ночью был занят секретным делом.
Трое мужчин стояли спиной к сходням. Джейк в два прыжка очутился на палубе и нырнул за сложенные на борту паруса. Мальчик съежился в своем укрытии, сердце его бешено колотилось, но он был слишком взволнован, чтобы чувствовать страх. Через минуту Габби поднимется на борт, его отец уедет, а шхуна отчалит от берега. Джейк никому не покажется на глаза, пока они не прибудут во Францию. Интересно, сколько времени они будут плыть? Может, всю ночь?
– Позволь мне помочь тебе, – сказал Натаниэль, обнимая графиню за плечи и слегка подталкивая ее в сторону трапа. – Я дам тебе детальные инструкции в каюте.
Лорд Прайд обогнал Габриэль, с легкостью прыгнул на палубу и, повернувшись, протянул девушке руку. Прайд улыбался, и во всем его облике было что-то хулиганское, заметила про себя Габриэль. Лорд был освещен светом факелов, на шее у него по-прежнему болтался небрежно повязанный платок, ногу в сапоге он поставил на сходни, а рукой уперся в колено. С плеч свисал плащ, не скрывающий его отлично сложенной фигуры.
