– Я что-то не так сказала? – прошептала Джорджи, взяв своего мужа под руку.
– Нет, – заверил ее Саймон. – Просто он слишком чувствителен, когда речь идет о детях – из-за Элен.
– Но она умерла семь лет назад!
– Похоже, он справился со своим горем. Во всяком случае, Габби так считает, – тихо сказал Майлз, когда они шли в дом.
Едва они вошли в библиотеку, вслед за ними туда вбежала Габриэль, уже успевшая побывать наверху.
– Ах, вот вы где! Джорджи, пойдем, ты мне поможешь выбрать платье для завтрашней церемонии. Элли сейчас распаковывает мои вещи, и я не знаю, то ли выбрать алое платье, раз уж я такая блудница, которая собирается стать честной женщиной, то ли надеть на себя строгое платье из жатого муслина.
– У тебя нет строгого платья из жатого муслина, – проговорил Натаниэль, разливая гостям вино. Лицо его стало приветливей. – По крайней мере, я такого не видел.
– А может, мне надеть брюки, в которых я была, когда капитан из Дании совершал брачный обряд?
– Что еще за капитан из Дании? – с любопытством спросил Саймон.
– Капитан фрегата, на котором мы плыли в Копенгаген. Натаниэль попросил его поженить нас, и он согласился, причем старался вовсю, правда, по-моему, он не совсем хорошо понимал, что делает, бедняга. Поэтому уж лучше нам обвенчаться в церкви. Чтобы все было как следует. Ведь мы же не хотим, чтобы наши дети были незаконнорожденными, правда?
– Габби! – возмущенно воскликнула Джорджиана.
Габриэль лишь рассмеялась в ответ. Она взглянула на Прайда в надежде, что он или удивится, или тоже засмеется вместе с ней, но внезапно смех замер у нее на устах. Его лицо стало злым, губы твердо сжались. Лорд был разгневан.
– Не нахожу в этом ничего смешного и увлекательного, – резко произнес он.
– Но почему? – Габриэль присела на подлокотник дивана. – Может, я и не сказала ничего особенно смешного, но и ужасными мои слова не назовешь.
– То, что ты сказала, – не смешно и неприлично. Хочешь бокал вина?
– Нет, если ты собираешься оставаться таким занудой. – Габриэль встала. – Пойдем, Джорджи. Поможешь мне выбрать платье.
Джорджи с облегчением вышла из библиотеки, оставив там мужчин. Натаниэль был мрачнее тучи, а двое других смущены.
– Давненько я не видела Натаниэля таким злым, – сказала она, когда они оказались в покоях графини.
– Он не любит говорить о детях, – произнесла Габриэль. – Прайд считает, что Элен умерла из-за него. Боюсь, он не хочет больше иметь детей.
– Вот оно что, – проговорила Джорджи, нахмурившись. – А ты? Ты хочешь детей?
– Да, – уверенно ответила Габриэль. – Причем много.
– И что же ты будешь делать?
– Я надеюсь, что когда Прайд привыкнет к тому, что он женат, то перестанет беспокоиться и это произойдет само собой.
– А если нет?
Габриэль пожала плечами:
– Я сумею перейти этот мост, как только буду близко от него.
Сказав это, графиня подошла к гардеробу и распахнула дверцы.
– Итак, что же мне надеть? Не могу же я быть в черном на собственном венчании!
– Нет, конечно, – возмущенно проговорила Джорджи. – И не надо ничего экстравагантного. – Она просмотрела платья. – Может быть, вот это?
Габриэль скептически посмотрела на лиловое шелковое платье.
– Нет, не стоит. У меня есть другое – цвета слоновой кости с черными бантиками на рукавах… Натаниэль, это ты? – радостно спросила она, услышав, как открылась дверь. – Думаешь, я смогу надеть платье с черными бантиками?
– Я не собирался говорить с тобой о платьях, – сдержанно проговорил Прайд. – Я хотел посоветоваться с тобой насчет Джеффриза, но, вижу, ты занята.
– Я сейчас уйду, – поспешно заговорила Джорджи. – Мне еще надо решить, что я надену на венчание.
– Кажется, миссис Бейли велела отнести ваш багаж в красную гостиную, – сказал ей лорд Прайд, придерживая для нее дверь.
– Спасибо.
Джорджи прошмыгнула в коридор и в который раз спросила себя, что же ее кузина нашла в Натаниэле Прайде. Конечно, иногда он бывает довольно мил, но чаше всего, как сегодня, лорд просто невыносим.
А в спальне Габриэль вопросительно посмотрела на Прайда.
– Почему мне кажется, что ты чем-то недоволен?
– Почему ты делаешь такие вульгарные и неприличные замечания? – строго спросил лорд, подходя к окну. – Ты же всех смутила.
– Нет, это ты всех смутил, – поправила она его, – тем, что так разговаривал со мной.
Натаниэль промолчал, глядя в окно. Высоко в небе, гоняясь за мухами и комарами, летали стрижи. Вечерний воздух был жарким и тяжелым.
Натаниэлю тяжело было заводить об этом разговор, он решил выяснить все до конца – ради Габриэль.
– Габриэль, я не хочу больше иметь детей, – наконец сказал он.
Графиня села на край кровати.
– То есть ты хочешь сказать, что не допустишь того, чтобы я забеременела?
– Это одно и то же.
Прайд посмотрел на нее, его глаза были еще тревожными, но лицо стало спокойным. Она покачала головой:
– Нет, это не одно и то же. И я должна тебе сказать, что я не Элен. Я сильна, как лошадь, и ты это знаешь, и…
– Я не хочу больше обсуждать это, Габриэль, – перебил он девушку. – Я не готов быть отцом других детей. Извини.
– А тебе не кажется, что слишком рано говорить об этом? – спросила Габриэль. – Принять решение перед тем…
– Я хотел сразу расставить точки над i, – снова перебил ее лорд. – Если ты не примешь моего мнения, я пойму тебя… если… – он нервно провел руками по волосам и быстро договорил: – если ты не захочешь со мной венчаться.
Натаниэль говорил это серьезно! Графиня инстинктивно попыталась развеять гнетущую атмосферу.
– Но мы ведь уже женаты, – заметила она, поднимая брови.
Натаниэль покачал головой.
– Думаю, мы можем забыть эту нелепую церемонию, – заверил он. – Только Бог знает, была ли она законной, но я готов забыть о том, как нас женил этот капитан.
– А я – нет, – твердо проговорила графиня. – Я считала тебя рыцарем и не думала, что ты позволишь мне выходить замуж еще раз.
– Не надо над этим шутить!
– А я не знаю, что еще делать, – сказала девушка. – Потому что твои слова абсурдны.
– Я просто честен перед тобой, – воскликнул Прайд. – И пытаюсь снасти тебя от ошибки.
– Ах вот как! – Графиня вскочила, глаза ее горели. – А теперь позвольте мне, лорд Прайд, сказать вам, что меня не надо ни от чего спасать! И я совершу те ошибки, которые считаю нужным совершить! И если в их число входит брак с высокомерным, ничтожным, безвольным, самонадеянным мизантропом – что ж, так тому и быть!
